Пленница   ::   Седов Борис

Уснуть никак не получалось, и Тамара ворочалась на верхней полке, вслушивалась в разносившиеся по вагону пьяные голоса, а когда рассвело, перевернулась на животи принялась смотреть в окно, за которым, сменяя друг друга, тянулись поля, окантованные по линии горизонта синей полосочкой леса, и заболоченные непроходимые заросли ивняка. Поезд подолгу застревал на любой мало-мальски значимой станции, и тогда скучный ландшафт за окном сменяли огороженные разноцветными палисадами избы, разбитые улочки и низкий перрон, по которому иногда стремительно проносились полуночники-пассажиры. Потом состав, скрипнув рессорами, мягко трогался с места, павильончик вокзала уплывал назад, и на сцену вновь заступали поля и густые кусты.

Наконец поезд дотащился до большой узловой станции Неболчи. Проводница опустила крутую лесенку, и Тамара первой среди нескольких пассажиров спустилась из тамбура в промозглое дождливое утро. Зябко поежившись, она поставила на мокрый асфальт перрона дряхлую дорожную сумку с продуктами. Светлана Петровна нахмурилась.

— Куда в самую лужу?

— Вовсе не в лужу. А сумка тяжелая, — пробормотала Тамара и, наклонившись, снова взялась за обмотанные изолентой ручки.

— Ладно, оставь. Все равно перемазала. Потом вымоешь.

— Хорошо.

Ничего хорошего: сильный, намеренный затянуться надолго, дождь; пузыри на лужах; струйки воды, стекающие за шиворот. Холодно, брр…

— До деревни от станции три километра, — сообщила накануне толстуха, — но я отправила телеграмму, и нас будет встречать мой отец.

— Как мне к нему обращаться?

— Петр Тимофеевич.