JК
Французов ручей :: дю Морье Дафна
Страница: 26 из 305Протягивая Доне деньги, она робко заглянула под маску и прошептала трясущимися губами:
"Пощадите меня, умоляю, я так стара и так немощна!"
Дона почувствовала, что на глазах у нее выступают слезы; сгорая от стыда, жалости и раскаяния, она сунула кошелек в руку графине и отвернулась, не обращая внимания на Рокингема, который бранился и вопил:
"В чем дело? Какого черта? Что случилось?"
Тем временем Гарри, которому они сказали, что хотят всего лишь прогуляться под луной до Хэмптон-Корта, успел уже добрести до дома и собрался былоподняться в спальню, но столкнулся на лестнице с женой, почему-то переодетой в костюм его лучшего друга.
"Разве сегодня был маскарад? – пробормотал он, растерянно протирая глаза. – Надо же, а я и забыл… И король присутствовал?"
"Нет, черт побери, – ответила Дона, – не было никакого маскарада. Не было и не будет. С маскарадами покончено – я уезжаю".
А потом они поднялись в спальню и проговорили всю ночь напролет, спорили, обсуждали и не закончили даже утром, когда явился Рокингем, которого Дона приказала не впускать. Потом начались сборы, Гарри отправил нарочного в Нэврон, чтобы предупредить слуг о ее приезде; потом было это долгое, утомительное путешествие, и вот, наконец, она здесь, одинокая, независимая – и не правдоподобно, немыслимо свободная.
Солнце скрылось за лесом, окрасив воду тусклым багровым цветом; грачи поднялись в воздух и принялись кружиться над деревьями; из труб тонкими струйками потянулся дымок; Уильям зажег в зале свечи. В столовую Дона спустилась поздно, теперь она могла себе это позволить: ранние ужины, слава Богу, остались в прошлом. Она уселась в полном одиночестве за длинный стол, испытывая радостное и слегка боязливое возбуждение. Уильям молча стоял за ее спиной, время от времени меняя блюда.
"Пощадите меня, умоляю, я так стара и так немощна!"
Дона почувствовала, что на глазах у нее выступают слезы; сгорая от стыда, жалости и раскаяния, она сунула кошелек в руку графине и отвернулась, не обращая внимания на Рокингема, который бранился и вопил:
"В чем дело? Какого черта? Что случилось?"
Тем временем Гарри, которому они сказали, что хотят всего лишь прогуляться под луной до Хэмптон-Корта, успел уже добрести до дома и собрался былоподняться в спальню, но столкнулся на лестнице с женой, почему-то переодетой в костюм его лучшего друга.
"Разве сегодня был маскарад? – пробормотал он, растерянно протирая глаза. – Надо же, а я и забыл… И король присутствовал?"
"Нет, черт побери, – ответила Дона, – не было никакого маскарада. Не было и не будет. С маскарадами покончено – я уезжаю".
А потом они поднялись в спальню и проговорили всю ночь напролет, спорили, обсуждали и не закончили даже утром, когда явился Рокингем, которого Дона приказала не впускать. Потом начались сборы, Гарри отправил нарочного в Нэврон, чтобы предупредить слуг о ее приезде; потом было это долгое, утомительное путешествие, и вот, наконец, она здесь, одинокая, независимая – и не правдоподобно, немыслимо свободная.
Солнце скрылось за лесом, окрасив воду тусклым багровым цветом; грачи поднялись в воздух и принялись кружиться над деревьями; из труб тонкими струйками потянулся дымок; Уильям зажег в зале свечи. В столовую Дона спустилась поздно, теперь она могла себе это позволить: ранние ужины, слава Богу, остались в прошлом. Она уселась в полном одиночестве за длинный стол, испытывая радостное и слегка боязливое возбуждение. Уильям молча стоял за ее спиной, время от времени меняя блюда.