JК
Франсуаза Фанфан :: Жарден Александр
Страница: 140 из 164Я видел только голые ступни и нижнюю часть икр, по которой можно было судить о стройности ее ножек. Она расстегнула свои джинсы, и, когда они упали на ковер, я заметил, что она сняла их вместе с трусиками. Голые икры стали еще соблазнительней. Я с трудом сдерживал дыхание. Чресла горели огнем.
Фанфан сняла блузку, лифчик и небрежно бросила их на ковер, почистила зубы и легла в постель. Оставила гореть лампу у изголовья, пошелестела страницами журнала. Над моей головой я видел сквозь пружины матраса четко обрисованные формы ее тела. Медленно просунул руку между пружинами и погладил выпуклости кончиками пальцев. Я дрожал от страсти. Если бы я мог тихонько высвободить мой распиравший брюки инструмент, наверняка смог бы проткнуть обивку матраса.
Под утро я уснул, измотанный сладострастием, но в гордом сознании, что познал блаженные минуты, непохожие на пошлые ублюдочные удовольствия, какие испытывал в объятиях других женщин.
На следующий день я занял свой пост под кроватью Фанфан в семнадцать часов. Она пришла около двадцати, разделась и сразу же легла. Я наслаждался вновь обретенной тайной близостью и внимательно разглядывал сброшенные на пол соблазнительные вещички. Одно меня огорчило: она надела длинную ночную рубашку.
Через несколько минут она заговорила вслух, не снимая трубку телефона. Я изумленно стал слушать.
– Вчера вечером, – начала Фанфан, – я заметила в своей комнате нечто странное, будто я не одна. Но не обратила на это внимания. А часа в четыре утра меня разбудил храп.
Фанфан сняла блузку, лифчик и небрежно бросила их на ковер, почистила зубы и легла в постель. Оставила гореть лампу у изголовья, пошелестела страницами журнала. Над моей головой я видел сквозь пружины матраса четко обрисованные формы ее тела. Медленно просунул руку между пружинами и погладил выпуклости кончиками пальцев. Я дрожал от страсти. Если бы я мог тихонько высвободить мой распиравший брюки инструмент, наверняка смог бы проткнуть обивку матраса.
Под утро я уснул, измотанный сладострастием, но в гордом сознании, что познал блаженные минуты, непохожие на пошлые ублюдочные удовольствия, какие испытывал в объятиях других женщин.
На следующий день я занял свой пост под кроватью Фанфан в семнадцать часов. Она пришла около двадцати, разделась и сразу же легла. Я наслаждался вновь обретенной тайной близостью и внимательно разглядывал сброшенные на пол соблазнительные вещички. Одно меня огорчило: она надела длинную ночную рубашку.
Через несколько минут она заговорила вслух, не снимая трубку телефона. Я изумленно стал слушать.
– Вчера вечером, – начала Фанфан, – я заметила в своей комнате нечто странное, будто я не одна. Но не обратила на это внимания. А часа в четыре утра меня разбудил храп.