JК
Грешные желания :: Дэвис Мэгги
Страница: 57 из 63Она чувствовала себя так, будто никогда не целовалась прежде, и к ней ни разу не притрагивались мужские руки. Возможно ли, чтобы человек вложил в свой поцелуй столько страсти и нежности? Каждый дюйм ее кожи был наделен теперь особой чувствительностью — напрягшиеся трепещущие груди, пальцы, погрузившиеся в его густые волосы, налившиеся сладкой тяжестью бедра, льнувшие к нему.
Габи предпринимала отчаянные попытки стряхнуть с себя это наваждение. Она внушала себе, что этот сильный мужчина с привлекательной внешностью социально опасен, способен к насилию, и полиция уже наверняка идет по его следу. Но ее тело стало неуправляемым, и, несмотря ни на какие доводы рассудка, ее неудержимо влекло к этому человеку. Это было похоже на безумие. Темнота каким-то образом заворожила ее. Более того, Габи не могла отделаться от странного ощущения, что эта непостижимая магия мрака, напоенного бушующей стихией, застала врасплох и его.
Он расстегнул до конца пуговицы на ее блузке.
— Позволь мне, — прошептал он, почувствовав ее слабый протест. Легчайшие прикосновения ласкали шею, тонкую ключицу, округлость ее груди. — Ты так свежа, так прелестна. — Голос его низко завибрировал, когда он приспустил блузку с ее плеч. — Как лунный свет. — Большой палец потерся о нежный бутон ее соска через шелковистую ткань бюстгальтера, и она застонала.
В густой темноте Габи охватило возбуждающее ощущение своей полной наготы, хотя она и оставалась одетой. И ей совсем не хотелось, чтобы он остановился.
Габи предпринимала отчаянные попытки стряхнуть с себя это наваждение. Она внушала себе, что этот сильный мужчина с привлекательной внешностью социально опасен, способен к насилию, и полиция уже наверняка идет по его следу. Но ее тело стало неуправляемым, и, несмотря ни на какие доводы рассудка, ее неудержимо влекло к этому человеку. Это было похоже на безумие. Темнота каким-то образом заворожила ее. Более того, Габи не могла отделаться от странного ощущения, что эта непостижимая магия мрака, напоенного бушующей стихией, застала врасплох и его.
Он расстегнул до конца пуговицы на ее блузке.
— Позволь мне, — прошептал он, почувствовав ее слабый протест. Легчайшие прикосновения ласкали шею, тонкую ключицу, округлость ее груди. — Ты так свежа, так прелестна. — Голос его низко завибрировал, когда он приспустил блузку с ее плеч. — Как лунный свет. — Большой палец потерся о нежный бутон ее соска через шелковистую ткань бюстгальтера, и она застонала.
В густой темноте Габи охватило возбуждающее ощущение своей полной наготы, хотя она и оставалась одетой. И ей совсем не хотелось, чтобы он остановился.