JК
Грех межзвездный :: Фармер Филип Хосе
Страница: 111 из 222Это ты был и есть прилипучий, свербучий, вонючий прыщ на жопе Госуцерквства, сорочьи твои мозги, давить бы тебя, пока не лопнешь!
Даже дух захватило. Сердце грохотало, как молот, в ушах шумело, в глазах все плыло.
Порнсен попятился, ручки перед собой выставил.
– Хэл Ярроу, Хэл Ярроу! Возьми себя в руки. Спаси Впередник, до чего же ты меня ненавидишь! А я все эти годы думал, что ты меня любишь, что я твой возлюбленный АХ, а ты мой любимый питомец! А ты меня ненавидел. За что?
Шум в ушах стих, в глазах посветлело.
– Ты что, ты всерьез?
– Еще бы! Я ночей не досыпал! Все, что делал, делал ради тебя. Когда наказывал, сердце разрывалось. Но я заставлял себя, я твердил: это для твоего блага…
Хэл расхохотался. И хохотал, покуда Порнсен не исчез этажом выше, явив напоследок побледневшее лицо.
Обессиленный, дрожащий, Хэл обернулся к своей двери. Вот уж этого он никак не ожидал. До глубины души был уверен: Порнсен им брезгует, монстром считает, выродком упрямым, и наслаждается, когда наводит плетью укорот.
Даже головой помотал. Наверняка АХ перепугался, не знает, как теперь оправдываться перед «ламедником».
Отпер, вошел. А в голове только одно звенело: «А все Жанетта, это она придала смелости на такие речи». Без нее он был ничто, затравленный зайчонок. А при ней – всего нескольких часов хватило, и нашлись силы одолеть многолетнюю свычку по струночке ходить.
Включил свет в прихожей. Сквозь гостиную стала видна закрытая дверь кухни. Оттуда доносился лязг кастрюль. Потянул ноздрями.
Жареное мясо! Вот здорово!
И нахмурился.
Даже дух захватило. Сердце грохотало, как молот, в ушах шумело, в глазах все плыло.
Порнсен попятился, ручки перед собой выставил.
– Хэл Ярроу, Хэл Ярроу! Возьми себя в руки. Спаси Впередник, до чего же ты меня ненавидишь! А я все эти годы думал, что ты меня любишь, что я твой возлюбленный АХ, а ты мой любимый питомец! А ты меня ненавидел. За что?
Шум в ушах стих, в глазах посветлело.
– Ты что, ты всерьез?
– Еще бы! Я ночей не досыпал! Все, что делал, делал ради тебя. Когда наказывал, сердце разрывалось. Но я заставлял себя, я твердил: это для твоего блага…
Хэл расхохотался. И хохотал, покуда Порнсен не исчез этажом выше, явив напоследок побледневшее лицо.
Обессиленный, дрожащий, Хэл обернулся к своей двери. Вот уж этого он никак не ожидал. До глубины души был уверен: Порнсен им брезгует, монстром считает, выродком упрямым, и наслаждается, когда наводит плетью укорот.
Даже головой помотал. Наверняка АХ перепугался, не знает, как теперь оправдываться перед «ламедником».
Отпер, вошел. А в голове только одно звенело: «А все Жанетта, это она придала смелости на такие речи». Без нее он был ничто, затравленный зайчонок. А при ней – всего нескольких часов хватило, и нашлись силы одолеть многолетнюю свычку по струночке ходить.
Включил свет в прихожей. Сквозь гостиную стала видна закрытая дверь кухни. Оттуда доносился лязг кастрюль. Потянул ноздрями.
Жареное мясо! Вот здорово!
И нахмурился.