Игра или страсть?   ::   Торнтон Элизабет

В результате Феба осталась хромой. Марион старалась не суетиться вокруг сестры, потому что Феба терпеть не могла, когда с ней обращались как с инвалидом. Но порой, исподтишка наблюдая за сестренкой, Марион тревожилась из-за ее бледности и худобы.

Было поздно. Следовало бы мягко побранить девочку и отправить ее назад в спальню, но Марион забралась в постель и похлопала по матрацу, приглашая Фебу полежать с ней.

– Какая ты холодная, – сказала она, когда младшая сестра юркнула к ней под одеяло.

Марион с нежностью посмотрела на лицо, так похожее на ее собственное: серые глаза, упрямый подбородок, очень бледная кожа и льняные волосы. Они обе были в мать, а черноволосая и темноглазая Эмили пошла в отца. В десять лет нос и щеки Марион были усеяны веснушками. Феба же проводила слишком много времени в помещении, уткнувшись носом в книгу.

Марион надеялась, что это изменится, когда они станут жить в Лонгбери. Она устояла перед соблазном поцеловать и обнять сестру, чтобы хоть немного согреть ее холодные руки и ноги.

– Я знаю, почему ты замерзла, – сказала Марион. – Ты пришла не из постели. Ты опять подслушивала разговоры.

Одним из любимых занятий Фебы было прятаться за перилами галереи и наблюдать за приходом и уходом гостей Фанни.

– Я хотела узнать, что с тобой случилось, – запротестовала Феба, – а когда услышала, что мистер Гамильтон упомянул твое имя, остановилась послушать.