JК
Игра любви :: Картленд Барбара
Страница: 11 из 133 — Маркесс растратил все, что я ему одолжил, на падших женщин и пьянство..
Он выпил, наверное, целое озеро спиртного!
— Мне этот субъект глубоко отвратителен, — сказал Доусон, — и, по-моему, нет никаких надежд на то, что он исправится.
— Согласен, но все же он Маркесс!
Доусон промолчал, а его хозяин, казалось, глубоко задумался.
Затем он резко сказал:
— Приведите его!
Доусон вышел из комнаты, пересек коридор и вошел в комнатушку размером едва ли больше буфета.
Ее окна выходили на грязный задний двор.
Маркесс в свои тридцать три года мог бы быть цветущим молодым человеком, но годы разгульной жизни, ночи, проведенные в увеселительных клубах, питейных заведениях и игорных домах, сделали свое дело.
Теперь перед Доусоном был толстяк с красным одутловатым лицом и выраженным брюшком. Его глубоко посаженные глазки окружали глубокие морщины.
При виде Доусона Маркесс вскочил со стула, на котором сидел до того, и возмущенно заговорил:
— Сколько можно заставлять ждать! Ваш хозяин, похоже, забыл про меня!
— Он готов принять вас, милорд, — ответил Доусон и прошел вперед, чтобы открыть перед клиентом дверь.
Маркесс постарался распрямить плечи и поднял голову.
Растус Грун продолжал читать и даже не взглянул на вошедшего.
Казалось, ростовщик еще больше углубился в бумаги, которые были разложены перед ним на столе.
В мерцающем пламени свечей казалось, что на его спине вырос огромный горб.
Он выпил, наверное, целое озеро спиртного!
— Мне этот субъект глубоко отвратителен, — сказал Доусон, — и, по-моему, нет никаких надежд на то, что он исправится.
— Согласен, но все же он Маркесс!
Доусон промолчал, а его хозяин, казалось, глубоко задумался.
Затем он резко сказал:
— Приведите его!
Доусон вышел из комнаты, пересек коридор и вошел в комнатушку размером едва ли больше буфета.
Ее окна выходили на грязный задний двор.
Маркесс в свои тридцать три года мог бы быть цветущим молодым человеком, но годы разгульной жизни, ночи, проведенные в увеселительных клубах, питейных заведениях и игорных домах, сделали свое дело.
Теперь перед Доусоном был толстяк с красным одутловатым лицом и выраженным брюшком. Его глубоко посаженные глазки окружали глубокие морщины.
При виде Доусона Маркесс вскочил со стула, на котором сидел до того, и возмущенно заговорил:
— Сколько можно заставлять ждать! Ваш хозяин, похоже, забыл про меня!
— Он готов принять вас, милорд, — ответил Доусон и прошел вперед, чтобы открыть перед клиентом дверь.
Маркесс постарался распрямить плечи и поднял голову.
Растус Грун продолжал читать и даже не взглянул на вошедшего.
Казалось, ростовщик еще больше углубился в бумаги, которые были разложены перед ним на столе.
В мерцающем пламени свечей казалось, что на его спине вырос огромный горб.