JК
Искренне Ваша :: Берд Джулия
Страница: 2 из 309Джек вздохнул, его веки затрепетали и поднялись.
Он старался получше запомнить каждую мелочь, милую его сердцу деталь: зеленые шелковые обои в полоску, теплый отсвет свечей в хрустальной люстре под потолком, аромат свежих цветов на приставном столике, насыщенный, почти кричащий алый цвет обеденного сервиза, вывезенного с Востока Ост-Индской компанией. Как всегда, стол ломился от изысканных яств: русская икра, португальская ветчина, оленьи языки из Лапландии, пирожки с омарами… Раньше Джек принимал все это как должное. Каким же олухом он был!
Никогда больше его не пустят во дворец «Олмак», думал Джек, слушая, как внизу за окном колеса карет громыхают по сырым булыжникам мостовой. И если он и впредь намерен бездействовать, вскоре ему придется слушать лишь хриплое дыхание товарищей по несчастью, узников долговой тюрьмы, и вопреки всем доводам рассудка надеяться на отмену приговора – надеяться зря, ибо дела его обстоят скверно. Джон Калхоун Фэрчайлд, наследник барона Татли, за одну ночь стал нищим.
Прохладный, уже почти осенний ветерок овевал его разгоряченное лицо, покрытое испариной, шевелил роковое письмо, брошенное на пол. Джеку было незачем поднимать его: содержание он знал наизусть. С тех пор как злополучное письмо принесли с утренней почтой, Джек перечитал его бесчисленное множество раз.
Он старался получше запомнить каждую мелочь, милую его сердцу деталь: зеленые шелковые обои в полоску, теплый отсвет свечей в хрустальной люстре под потолком, аромат свежих цветов на приставном столике, насыщенный, почти кричащий алый цвет обеденного сервиза, вывезенного с Востока Ост-Индской компанией. Как всегда, стол ломился от изысканных яств: русская икра, португальская ветчина, оленьи языки из Лапландии, пирожки с омарами… Раньше Джек принимал все это как должное. Каким же олухом он был!
Никогда больше его не пустят во дворец «Олмак», думал Джек, слушая, как внизу за окном колеса карет громыхают по сырым булыжникам мостовой. И если он и впредь намерен бездействовать, вскоре ему придется слушать лишь хриплое дыхание товарищей по несчастью, узников долговой тюрьмы, и вопреки всем доводам рассудка надеяться на отмену приговора – надеяться зря, ибо дела его обстоят скверно. Джон Калхоун Фэрчайлд, наследник барона Татли, за одну ночь стал нищим.
Прохладный, уже почти осенний ветерок овевал его разгоряченное лицо, покрытое испариной, шевелил роковое письмо, брошенное на пол. Джеку было незачем поднимать его: содержание он знал наизусть. С тех пор как злополучное письмо принесли с утренней почтой, Джек перечитал его бесчисленное множество раз.