JК
Искушение Торильи :: Картленд Барбара
Страница: 32 из 33Он покинет «Пелиган» на рассвете, чтобы совершить такое же путешествие, как сегодня, и приготовить все заранее к прибытию своего господина.
— Разбудите меня в восемь часов, — велел маркиз. — Вы приготовили для Джима мою одежду?
— Все что нужно — в гардеробе, милорд.
В голосе слуги слышалась обида за то, что маркиз счел необходимым проконтролировать его.
«Очень хорошо, — подумал маркиз, — что я возложил на Джима обязанности камердинера».
— Доброй ночи, милорд, — с почтением произнес Гаррис. — Надеюсь, вашу светлость не потревожат.
— И я тоже, — кивнул маркиз.
Последний раз оглядев комнату, Гаррис вышел, закрыв за собой дверь.
Сняв длинный шелковый халат, маркиз бросил его на кресло и забрался в постель.
Он не ошибся, посчитав ее удобной.
Погружаясь в перину, набитую гусиными перьями, Хэвингэм с удовлетворением подумал, что проведенный в одиночестве вечер ему импонирует больше, нежели скучные разговоры с хозяевами или — что еще хуже — званый обед в его честь в каком-нибудь сельском особняке.
До чего же тоскливо обмениваться любезностями с людьми, не имеющими с ним ничего общего! Утешало лишь то, что маркиз никогда более их не увидит.
Тонкие полотняные простыни холодили тело, золотое пламя в камине разгоняло мрак. Маркиз уже засыпал, когда на дубовой лестнице послышались тяжелые неуверенные шаги.
— Разбудите меня в восемь часов, — велел маркиз. — Вы приготовили для Джима мою одежду?
— Все что нужно — в гардеробе, милорд.
В голосе слуги слышалась обида за то, что маркиз счел необходимым проконтролировать его.
«Очень хорошо, — подумал маркиз, — что я возложил на Джима обязанности камердинера».
— Доброй ночи, милорд, — с почтением произнес Гаррис. — Надеюсь, вашу светлость не потревожат.
— И я тоже, — кивнул маркиз.
Последний раз оглядев комнату, Гаррис вышел, закрыв за собой дверь.
Сняв длинный шелковый халат, маркиз бросил его на кресло и забрался в постель.
Он не ошибся, посчитав ее удобной.
Погружаясь в перину, набитую гусиными перьями, Хэвингэм с удовлетворением подумал, что проведенный в одиночестве вечер ему импонирует больше, нежели скучные разговоры с хозяевами или — что еще хуже — званый обед в его честь в каком-нибудь сельском особняке.
До чего же тоскливо обмениваться любезностями с людьми, не имеющими с ним ничего общего! Утешало лишь то, что маркиз никогда более их не увидит.
Тонкие полотняные простыни холодили тело, золотое пламя в камине разгоняло мрак. Маркиз уже засыпал, когда на дубовой лестнице послышались тяжелые неуверенные шаги.