Изгнанная из рая   ::   Стил Даниэла

Матушка Григория отступила на шаг назад и смерила Габриэлу внимательным взглядом.

— Ты должна запомнить одну вещь, дитя мое. Его мать покончила с собой, когда Джо было четырнадцать. Как ты знаешь, это — самый страшный грех, поскольку даже убийца, если он раскается, может рассчитывать прощение к милосердие Господне. Душа самоубийцы обречена вечно гореть в аду, и мы обе знаем — почему. Тот, кто уходит из жизни добровольно, виноват не только перед Господом, но и перед своими близкими — перед теми, кого он бросает, когда уходит в никуда. Так может поступить только слабый, неуверенный в себе человек. Должно быть, у отца Коннорса был какой-то скрытый изъян, который позволил ему поступить подобным образом. Основная вина лежит на нем.

И матушка Григория в упор посмотрела на Габриэлу. Эта маленькая речь, которую она произнесла, была своего рода отпущением грехов. Формально настоятельница не имела права этого делать, но ей очень хотелось помочь Габриэле, сняв с нее хотя бы часть бремени. С ее точки зрения, тот, кто боялся жизни больше, чем смерти, не заслуживал ни прощения, ни снисхождения, но она не решилась сказать об этом Габриэле.

— Ты очень сильный человек, Габи, — проговорила она вместо этого. — И я уверена: какие бы испытания ни выпали тебе в будущем, у тебя хватит стойкости и мужества, чтобы все это преодолеть. Ты должна накрепко запомнить — Господь не посылает человеку непосильных испытаний.