JК
Я и Он :: Моравиа Альберто
Страница: 391 из 419Не значит ли это, что процесс раскрепощения дошел до такой степени «ангельской непорочности», когда с «ним» уже не надо бороться: достаточно просто «его» не замечать? А может, «он» всего лишь затаился и готовит очередной подвох? Со смутным беспокойством переступаю порог и направляюсь в гостиную. Жарко. Оба окна распахнуты настежь, но занавески не колышутся: воздух недвижим. Большой букет цветов на столе привлекает яркими красками. Дотрагиваюсь до одного цветка, потом до другого – цветы искусственные. А вот и Ирена. Не говоря ни слова, она наливает в стакан виски, протягивает мне и садится на диван.
– Мне не понравилось, как ты смотрел на Вирджинию, пока я укладывала ее в постель, – произносит она сухо.
В кои-то веки чувствую себя полностью невиновным, ибо чуть выше заметил: стоило мне появиться в доме Ирены, как «он», что называется, испарился. Несправедливое, огульное обвинение Ирены неожиданно приводит меня в бешенство. Отвечаю дрожащим голосом: – Знаешь, о чем я думал, глядя на Вирджинию? – Наверняка о чем-нибудь сексуальном.
– Да, только не в том смысле, как ты предполагаешь. Я сравнивал ее пипку – беленькую, чистенькую, как стеклышко, почти прозрачную с твоей – потемневшей, задубевшей, чуть ли не мозолистой после стольких-то дрочек.
– Спасибо, ты очень любезен.
– Погоди, это еще не все. И я говорил себе: одной невинности уже мало. В детстве ты тоже была невинной, как Вирджиния. И тем не менее в один прекрасный день, без всяких потрясений и надрывов, словно по наитию, витавшему в воздухе, которым ты дышала, ты начала мастурбировать, воображая, будто тебя продают и покупают.
– Мне не понравилось, как ты смотрел на Вирджинию, пока я укладывала ее в постель, – произносит она сухо.
В кои-то веки чувствую себя полностью невиновным, ибо чуть выше заметил: стоило мне появиться в доме Ирены, как «он», что называется, испарился. Несправедливое, огульное обвинение Ирены неожиданно приводит меня в бешенство. Отвечаю дрожащим голосом: – Знаешь, о чем я думал, глядя на Вирджинию? – Наверняка о чем-нибудь сексуальном.
– Да, только не в том смысле, как ты предполагаешь. Я сравнивал ее пипку – беленькую, чистенькую, как стеклышко, почти прозрачную с твоей – потемневшей, задубевшей, чуть ли не мозолистой после стольких-то дрочек.
– Спасибо, ты очень любезен.
– Погоди, это еще не все. И я говорил себе: одной невинности уже мало. В детстве ты тоже была невинной, как Вирджиния. И тем не менее в один прекрасный день, без всяких потрясений и надрывов, словно по наитию, витавшему в воздухе, которым ты дышала, ты начала мастурбировать, воображая, будто тебя продают и покупают.