JК
Я и Он :: Моравиа Альберто
Страница: 4 из 419Тем временем Фауста продолжает медленно, нехотя и как бы невзначай надвигаться на объектив, отведя назад плечи и выпятив живот. Она подступает совсем близко; постепенно голова и ноги выходят из кадра; теперь я вижу только отвисшее чрево. Но и оно по мере приближения Фаусты сокращается до одного лобка. Фауста делает последний шаг и ослепляет объектив густой, буйной порослью, подобной медвежьей шкуре, сменившей, в пору происходивших в ней общих перемен, некогда изящные завитки. Я хочу крикнуть: «Назад, назад!» – слишком поздно.
Объектив заполнен тесно прильнувшим, точно приклеившимся к нему лобком, как будто весь мир сплошь зарос волосами. И тут я внезапно просыпаюсь с пронзительным и тягостным чувством разочарования.
Поначалу пытаюсь прийти в себя; не понимаю, где я и который теперь час. Постепенно до меня доходит, что уже утро, в это время я обычно просыпаюсь; лежу на спине, накрывшись одной простыней. Огромный, твердый, багровый, под стать одинокому исполинскому дереву в чистом поле под низким, давящим небом, «он» вздымается из подбрюшья почти вертикально, колом приподнимая полог. Злобный, упрямый, подлый, коварный тип! Я гневно набрасываюсь на «него»: «- Мы так не договаривались.
– Как? – Ты обещал мне, что…
– Ничего я никому не обещал.
– Короче, я так понял, что ты не будешь вставлять мне палки в колеса.
– Да ну? – Баранки гну! Выкладывай, к чему этот твой дурацкий сон? – Держите меня: «мой» сон! А почему бы не «твой»? – Мне такие сны и в кошмарном сне не приснятся. Тут явно… э-э… тобой попахивает.
Объектив заполнен тесно прильнувшим, точно приклеившимся к нему лобком, как будто весь мир сплошь зарос волосами. И тут я внезапно просыпаюсь с пронзительным и тягостным чувством разочарования.
Поначалу пытаюсь прийти в себя; не понимаю, где я и который теперь час. Постепенно до меня доходит, что уже утро, в это время я обычно просыпаюсь; лежу на спине, накрывшись одной простыней. Огромный, твердый, багровый, под стать одинокому исполинскому дереву в чистом поле под низким, давящим небом, «он» вздымается из подбрюшья почти вертикально, колом приподнимая полог. Злобный, упрямый, подлый, коварный тип! Я гневно набрасываюсь на «него»: «- Мы так не договаривались.
– Как? – Ты обещал мне, что…
– Ничего я никому не обещал.
– Короче, я так понял, что ты не будешь вставлять мне палки в колеса.
– Да ну? – Баранки гну! Выкладывай, к чему этот твой дурацкий сон? – Держите меня: «мой» сон! А почему бы не «твой»? – Мне такие сны и в кошмарном сне не приснятся. Тут явно… э-э… тобой попахивает.