Кирклендские услады   ::   Холт Виктория

Я оставалась верна себе даже в красивых парижских туалетах и ничуть не была похожа на девочек, с которыми дружила вдижонской школе. Дилис Хестоп-Браун предстояло выезжать в лондонском сезоне. Мари де Фрис вступала в парижский свет — это были мои закадычные подруги, и, расставаясь, мы поклялись, что будем дружить до конца своих дней. Но уже сейчас я сомневалась, что когда-нибудь увижусь с ними вновь. Так действовали на меня наш Глен-Хаус и пустошь. Здесь невольно приходилось смотреть правде в глаза, пусть даже неприятной и отнюдь не романтичной.

Мне казалось, что тот первый день никогда не кончится… Пока я добиралась домой из Дижона, вокруг меня кипела жизнь. А здесь стояла гнетущая тишина. Казалось, с тех пор, как я уехала, ничего в доме не изменилось. А если и были заметны некоторые перемены, то лишь потому, что теперь я смотрела на здешнюю жизнь глазами взрослого человека, а не ребенка.

В ту ночь я не могла заснуть. Я лежала в постели и думала о дяде Дике, об отце, о Фанни, обо всех, кто живет в доме. Я думала: как странно, что отец женился и у него есть дочь, а дядя Дик так и остался холостяком. Потом я вспомнила, как кривились губы Фанни, стоило завести речь о дяде Дике. Я понимала, что она осуждает его образ жизни и втайне злорадно ждет, что когда-нибудь он плохо кончит. Теперь я понимала: у дяди Дика нет жены. Но это не значит, что у него нет и не было вереницы любовниц.