Кирклендские услады   ::   Холт Виктория

Когда дверь за ней закрылась, я подумала: «Боже мой! Неужели она уже все знает? Неужели и ейуже обо всем доложили?»

Сидя в постели, я медленно пила чай, но есть не могла. Мне вновь ясно представился весь этот ужас. Я ловила себя на том, что не в силах отвести взгляд от того места, где видела фигуру монаха.

Поняв, что не могу проглотить ни кусочка, я отставила поднос и снова легла, перебирая в памяти события прошедшей ночи и стараясь убедить себя, что мне все почудилось. И сквозняк, и задернутая занавеска у кровати. Может быть, я лунатик и хожу во сне? Может быть, я сама открыла дверь? Сама задернула занавеску? Габриэль, пробормотала я, ты тоже ходил во сне? Меня начало трясти, и я поторопилась взять себя в руки.

У этого ужасного происшествия должно быть какое-то разумное объяснение. Все всегда можно разумно разъяснить, и сделать это необходимо. Я встала с постели и позвонила, чтобы мне принесли горячей воды. Пришла Мэри Джейн и поставила в туалетной кувшин с водой. Я не завела с ней обычной дружеской болтовни. Все мои мысли были заняты ночным происшествием, и ни с ней, ни с кем-нибудь другим говорить об этом не хотелось… во всяком случае, пока.

Когда я закончила одеваться, в дверь постучали и на мое приглашение вошла Руфь. Сказав: «Доброе утро, Кэтрин», она испытующе глянула на меня:

— Как вы себя чувствуете?

— Немного выдохшейся.

— Да и вид у вас усталый. Немудрено! Такая беспокойная ночь!

— Боюсь, я и вам причинила беспокойство. Простите ради бога, что наделала столько шума!

— Не о чем говорить.