Кирклендские услады   ::   Холт Виктория

Перед этим я тоже не отличалась крепким здоровьем, но принимала посильное участие в жизни общины. И когда ставили живые картины, я в них играла. Правда, совсем небольшую роль — всего лишь монаха. И ряса у меня осталась, я хранила ее до недавнего времени.

— Значит, это ваша ряса? — с трудом выдохнула я.

— Да, моя. Я ее берегла. Я немного сентиментальна и с некоторыми вещами расставаться не люблю. Ряса напоминала мне о времени, когда я еще не была прикована к постели.

— Но как же могла Дамарис помогать отцу? — негодующе спросила я. — Ведь она клялась, что не видит монаха, когда он появился в развалинах.

— У меня не было выхода, — давясь слезами, прошептала Дамарис. — Отец приказал мне. Мы подчиняемся ему, не смеем ослушаться. Он велел мне завести вас в руины и не слишком спешить. Ему надо было поспеть туда раньше нас. А потом, когда он предстал перед нами в костюме монаха, я должна была твердить, что никого не вижу. Из руин в «Услады» ведет потайной ход. Отец еще мальчиком нашел его. И, пользуясь им, проникал к вам в комнату.

Теперь все было ясно. Все встало на свои места. Мне ничего не оставалось, как отдать должное необыкновенной изобретательности доктора. Однако мою душу переполняла необузданная радость: какое счастье! Желание, задуманное мной у источника в Нэсборо, сбылось! Это не Саймон!

— Но зачем это ему? Зачем? — допытывалась я.

— Он возомнил, что когда-нибудь станет хозяином «Услад».