JК
Конец странствий :: Бенцони Жюльетта
Страница: 477 из 481Она осталась на месте со сложенными руками, пожирая глазами этого ребенка, который был ее ребенком, до глубины души взволнованная, найдя его таким прекрасным. Себастьяно выглядел большим для своих пятнадцати месяцев. У него было маленькое круглое личико, на котором сияли большие зеленые, как у матери, глаза. Облегавший его белый костюм позволял видеть легкий золотистый загар шеи и пухленьких ручек. Черные локоны поблескивали на его головке, и когда он вдруг улыбнулся, Марианна увидела, как сверкнули белизной три или четыре зуба.
Донна Лавиния осторожно отсоединила его ручки от своей шеи.
— Ну вот, — сказала она тихо, — возьмите же его, госпожа! Он ваш…
Вопреки опасениям Марианны ребенок не сопротивлялся. Он перешел из рук в руки, словно это была для него самая обычная в мире вещь. Марианна ощутила, как к ее шее прикоснулась теплая маленькая ручка.
— Мама… — пролепетал малыш. — Мама…
Тогда, изо всех сил удерживая слезы, чтобы не испугать его, она осмелилась наконец поцеловать своего сына. Волна любви поглотила ее, стремительный поток, смывший последние сожаления, последние сомнения, тогда как в глубине ее затихал пугающий голос, постепенно удаляясь:
«Ты никогда не увидишь его… Ты никогда не возьмешь его на руки… Ты не сможешь…»
Рядом с Лавинией, держа сына с гордостью императрицы, Марианна вернулась к ожидавшим, тоже взволнованным до слез этой сценой, которую все, с самого отъезда из Парижа, ожидали с нетерпением и беспокойством.
Донна Лавиния осторожно отсоединила его ручки от своей шеи.
— Ну вот, — сказала она тихо, — возьмите же его, госпожа! Он ваш…
Вопреки опасениям Марианны ребенок не сопротивлялся. Он перешел из рук в руки, словно это была для него самая обычная в мире вещь. Марианна ощутила, как к ее шее прикоснулась теплая маленькая ручка.
— Мама… — пролепетал малыш. — Мама…
Тогда, изо всех сил удерживая слезы, чтобы не испугать его, она осмелилась наконец поцеловать своего сына. Волна любви поглотила ее, стремительный поток, смывший последние сожаления, последние сомнения, тогда как в глубине ее затихал пугающий голос, постепенно удаляясь:
«Ты никогда не увидишь его… Ты никогда не возьмешь его на руки… Ты не сможешь…»
Рядом с Лавинией, держа сына с гордостью императрицы, Марианна вернулась к ожидавшим, тоже взволнованным до слез этой сценой, которую все, с самого отъезда из Парижа, ожидали с нетерпением и беспокойством.