JК
Летящая на пламя :: Кинсейл Лаура
Страница: 353 из 617Шеридан осторожно вынул сетку с уловом, завернутую в плащ, и бросил в ведро сначала одного краба, а затем другого. Третий чуть не схватил его за палец клешней, но Шеридан вовремя отдернул руку. Поместив в горячую воду шесть из десяти пойманных крабов, Шеридан снова связал узлом шерстяной плащ и отложил его в сторонку. Он всегда беспокоился о том, что они будут есть завтра, и экономил продукты питания.
— Нет, ты действительно ангел, — снова похвалил он девушку.
Щеки Олимпии зарделись румянцем. Шеридан искоса взглянул на нее.
— Иди-ка сюда, ангел, — позвал он.
Она пересекла хижину и села рядом с ним, он обнял ее и тронул перепачканной грязью рукой за подбородок.
— Никогда не ходи искать меня в темноте, моя мышка. Я тертый калач, и если не смогу выбраться из передряги до рассвета, значит, мне уже никто и ничто не поможет.
Олимпия опустила голову ему на плечо. Ее пугала сила чувства, которое она испытывала к этому человеку. Мысль о том, что она может потерять его, казалась ей невыносимой. Сейчас она, пожалуй, смогла бы выжить без него — в отремонтированной им хижине, питаясь той пищей, которую они научились добывать. Да, физически она могла бы выжить, но душа ее умерла бы.
Теперь Олимпии казалось странным то, что она считала Шеридана трусом и негодяем. Порой, когда он уходил один из хижины для того, чтобы нарезать торф или насобирать съедобных моллюсков на берегу, Олимпия вспоминала о краже драгоценностей.
— Нет, ты действительно ангел, — снова похвалил он девушку.
Щеки Олимпии зарделись румянцем. Шеридан искоса взглянул на нее.
— Иди-ка сюда, ангел, — позвал он.
Она пересекла хижину и села рядом с ним, он обнял ее и тронул перепачканной грязью рукой за подбородок.
— Никогда не ходи искать меня в темноте, моя мышка. Я тертый калач, и если не смогу выбраться из передряги до рассвета, значит, мне уже никто и ничто не поможет.
Олимпия опустила голову ему на плечо. Ее пугала сила чувства, которое она испытывала к этому человеку. Мысль о том, что она может потерять его, казалась ей невыносимой. Сейчас она, пожалуй, смогла бы выжить без него — в отремонтированной им хижине, питаясь той пищей, которую они научились добывать. Да, физически она могла бы выжить, но душа ее умерла бы.
Теперь Олимпии казалось странным то, что она считала Шеридана трусом и негодяем. Порой, когда он уходил один из хижины для того, чтобы нарезать торф или насобирать съедобных моллюсков на берегу, Олимпия вспоминала о краже драгоценностей.