Летящая на пламя   ::   Кинсейл Лаура

Жизнь, полная лишений, где не было места политике, славе, где не было ни героев, ни принцесс, где значение имели только самые простые, обыденные вещи: еда, чтобы продержаться хотя бы еще один день, топливо, чтобы согреться, и чувство, возникшее между ними за эти долгие месяцы жестокой борьбы за существование.

Молчание затягивалось, и Олимпия почувствовала, как напряглось тело Шеридана. Наконец он глубоко вздохнул и произнес:

— Я веду себя как сентиментальный болван. — Шеридан закинул руки за голову и хмуро уставился в пространство. — Не обращай на мои слова внимания, это все результат полуголодного существования.

Олимпия закусила губу. Она молчала, со стыдом вспоминая свои слова, сказанные неосторожно несколько месяцев назад. Тогда она призналась, что любит его. Но в ту пору она была еще такой глупой, эгоистичной, слепой, малодушной и, конечно же, не понимала смысла этих слов. Она любила не его, живого человека, а свою мечту, свою призрачную фантазию. Но теперь она хорошо знала Шеридана и не хотела бросать слов на ветер.

Парусиновый полог, закрывавший дверной проем, шуршал под порывами ветра. Олимпия следила за красноватыми языками пламени и размышляла о любви, о том, как трудно найти слова, чтобы выразить ее чувства. Через некоторое время она достала маленький мешочек, в котором лежали ее маникюрные ножницы, иголки, губная гармошка и леденцовая палочка с налипшими на нее песчинками.

Олимпия взглянула на спящего Шеридана — он лежал с закрытыми глазами в неудобной позе.

— Шеридан, — позвала она.

Он ничего не ответил. Олимпия слышала только, как тяжело дышит спящий.

Улыбнувшись, она сунула леденец в его руку и улеглась под меховое одеяло рядом с ним.

— Представь себе, — шепнула она, — что я сказала «да».