Летучие образы   ::   Адлер Элизабет

Щедрой рукойон налил ей красного вина, сочувственно погладив ее руку, слушая ее рассказ.

– Такая белая кожа, – с одобрением пробормотал он, – не то, что этот глупый загар, от которого тело девушки кажется плоским. Самые лучшие в истории любовницы были такими же белокожими, как и вы, Даная.

Глядя в его черные глаза, она чувствовала себя кроликом, выскочившим на дорогу и загипнотизированным автомобильными фарами.

– Я… белая кожа обычно у рыжих, – прошептала она, краснея.

– Расскажите мне еще немного о себе, – потребовал он, – позвольте вместе с вами почувствовать себя снова молодым… Ведь моя юность была грустной, даже трагичной…

Брахман имел несколько версий своей юности в Венгрии, которые варьировались от «незаконного сына сосланного графа и принцессы из рода Габсбургов» до «отец был человеком от сохи, который в поте лица трудился, чтобы дать образование своему сыну». Все зависело от собеседника, с которым он разговаривал, и его настроения. Но чувства, которые он при этом испытывал, всегда были одинаковыми.

Вот и тогда на его глаза навернулись слезы, а Даная нервно стала оглядывать ресторан. Что будет, если Брахман вдруг заплачет?

– Продолжайте, Даная, – попросил он, разрезая пиццу «quattro stagione» [9] (ему она больше нравилась) и откусывая большой кусок, совершенно позабыв о своем трагическом детстве.

– Мне двадцать два года… – начала она.

– Двадцать два! О Господи! – громко воскликнул он, закатывая глаза.