JК
Любовь и Люсия :: Картленд Барбара
Страница: 119 из 153А еще мы на «Морском коньке» съездим во Францию, посмотрим мир!
Он говорил вкрадчиво, пытаясьсоблазнить девушку, его рука все еще обнимала ее за талию, но Люсия знала, что между ними выросла стена.
Перед ее глазами промелькнуло лицо маркиза, когда он смотрел на Франческу; девушка вновь услышала исполненный холодной ярости голос, которым он приказывал артистке убираться.
В этот момент она не могла объяснить себе причину своего отказа, не могла спорить, но не могла и остаться с маркизом.
Она жалобно вскрикнула, словно маленький раненый зверек:
— Нет! Нет! Нет!
И побежала прочь, по трапу, к себе в каюту.
Маркиз шагнул следом, но вдруг остановился, повернулся к перилам и уставился невидящим взглядом на сиявшие в небе звезды.
Очутившись у себя в каюте, Люсия заперла дверь и бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушки. Ее била такая сильная дрожь, что в какой-то миг ей показалось, будто она никогда не успокоится.
Она попыталась все обдумать, но голова ее отказывалась слушаться. Девушка задыхалась. Она словно попала в западню, в какое-то мрачное подземелье, из которого не было выхода. Прошло немало времени, прежде чем она опять обрела способность спокойно думать. Она лежала на кровати и неустанно спрашивала себя:
«Как он смел… ожидать от меня подобного? Как он мог подумать, что я из таких!»
Ей вспомнились мужчины, преследовавшие ее в Венеции. Они тоже считали Люсию «из таких». Встречая их, она всякий раз чувствовала себя оскорбленной и униженной.
Он говорил вкрадчиво, пытаясьсоблазнить девушку, его рука все еще обнимала ее за талию, но Люсия знала, что между ними выросла стена.
Перед ее глазами промелькнуло лицо маркиза, когда он смотрел на Франческу; девушка вновь услышала исполненный холодной ярости голос, которым он приказывал артистке убираться.
В этот момент она не могла объяснить себе причину своего отказа, не могла спорить, но не могла и остаться с маркизом.
Она жалобно вскрикнула, словно маленький раненый зверек:
— Нет! Нет! Нет!
И побежала прочь, по трапу, к себе в каюту.
Маркиз шагнул следом, но вдруг остановился, повернулся к перилам и уставился невидящим взглядом на сиявшие в небе звезды.
Очутившись у себя в каюте, Люсия заперла дверь и бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушки. Ее била такая сильная дрожь, что в какой-то миг ей показалось, будто она никогда не успокоится.
Она попыталась все обдумать, но голова ее отказывалась слушаться. Девушка задыхалась. Она словно попала в западню, в какое-то мрачное подземелье, из которого не было выхода. Прошло немало времени, прежде чем она опять обрела способность спокойно думать. Она лежала на кровати и неустанно спрашивала себя:
«Как он смел… ожидать от меня подобного? Как он мог подумать, что я из таких!»
Ей вспомнились мужчины, преследовавшие ее в Венеции. Они тоже считали Люсию «из таких». Встречая их, она всякий раз чувствовала себя оскорбленной и униженной.