Любовь и Люсия   ::   Картленд Барбара

Медленно переводя взгляд с одной картины на другую, маркиз начинал понимать, что Бомон изображал не увиденный образ, но ощущения, вызванные этим образом. Ему едва ли не лучше, чем Тернеру, удалось передать полупрозрачный свет, какой бывает только в Венеции, и одновременно показать бьющую ключом жизнь, энергию города — а это редко удавалось художникам.

В какое-то мгновение, пораженный диковинностью полотен, маркиз засомневался в собственном праве оценивать их.

Однако чуть позже, обходя картины и останавливаясь перед каждой, он решил, что Бомон настоящий гений.

Да, гений, потому что ему удалось обогнать свое время. Уловить скрытый смысл сюжета его картин было очень сложно, едва возможно даже для тех, кто поистине считался знатоком искусств.

Маркиз подумал, что он почувствовал эти картины лишь потому, что его собственные ощущения были созвучны запечатленным на полотнах, созвучны тому, что выражал ими Бомон. Да, картины были прекрасны.

Интуиция подсказывала маркизу, что однажды этот мастер завоюет всеобщее признание. Однако холодный расчет подсказывал, что сейчас над Бомоном только посмеются или презрительно фыркнут, а то и вовсе не обратят на его работы внимания.

Маркиз так углубился в размышления, до того был восхищен работой художника, что совсем забыл о присутствии Люсии. Вдруг ему показалось, что картины говорят с ним, слышат исходящий из его души ответ — и он почувствовал, что Люсия переживает то же самое.