JК
Любовь и Рим :: Бекитт Лора
Страница: 578 из 598Казалось, колесницы распластались в длине и мчались, точно некие странные существа, разбрасывая ленты пыли.
Элий привык чувствовать нервную дрожь лошадей и замечал малейший сбой в ритме их ровного бега. Его взгляд всегда устремлялся туда, куда надо, и слух обострялся в нужный момент, а сжимавшие вожжи пальцы работали плавно, как пальцы музыканта. Он знал, в чем секрет победы: главное – уметь дать свободу внутреннему чутью.
В том и заключался его талант, отточенный и раскрывшийся благодаря выучке Аминия. Его душа летела через препятствия, увлекая за собою тело, и этот порыв в свою очередь каким-то чудесным образом передавался лошадям.
Но сегодня все было иначе. Сегодня он сомневался, отвлекался и… думал. Эти мысли были как острые, больно ранящие осколки, они мешали – он почти полностью выпал из происходящего, позволяя лошадям вольно нестись вперед. Лошади вынесли бы, но… существовали еще и люди. Внезапно одна из колесниц оказалась очень близко, немыслимо близко. Удар! Элий не успел увернуться. Он знал: нужно как можно скорее перерезать вожжи, и выхватил нож… Он вылетел из квадриги, и гул толпы словно бы тоже взмыл куда-то вверх.
Элий не помнил, как оказался на земле. Он только видел кровь, много крови, она растекалась вокруг, и песок жадно впитывал ее. Он хотел встать и не мог – это было как во сне, – и ему очень мешал бешеный рев зрителей, который – он чувствовал это – предназначался уже не ему.
Элий привык чувствовать нервную дрожь лошадей и замечал малейший сбой в ритме их ровного бега. Его взгляд всегда устремлялся туда, куда надо, и слух обострялся в нужный момент, а сжимавшие вожжи пальцы работали плавно, как пальцы музыканта. Он знал, в чем секрет победы: главное – уметь дать свободу внутреннему чутью.
В том и заключался его талант, отточенный и раскрывшийся благодаря выучке Аминия. Его душа летела через препятствия, увлекая за собою тело, и этот порыв в свою очередь каким-то чудесным образом передавался лошадям.
Но сегодня все было иначе. Сегодня он сомневался, отвлекался и… думал. Эти мысли были как острые, больно ранящие осколки, они мешали – он почти полностью выпал из происходящего, позволяя лошадям вольно нестись вперед. Лошади вынесли бы, но… существовали еще и люди. Внезапно одна из колесниц оказалась очень близко, немыслимо близко. Удар! Элий не успел увернуться. Он знал: нужно как можно скорее перерезать вожжи, и выхватил нож… Он вылетел из квадриги, и гул толпы словно бы тоже взмыл куда-то вверх.
Элий не помнил, как оказался на земле. Он только видел кровь, много крови, она растекалась вокруг, и песок жадно впитывал ее. Он хотел встать и не мог – это было как во сне, – и ему очень мешал бешеный рев зрителей, который – он чувствовал это – предназначался уже не ему.