Любовь и Рим   ::   Бекитт Лора

И вот знакомые улицы: ветвистый свод раскидистых деревьев, временами доносящийся откуда-то теплый кухонный запах, белые стены домов…

Ливия вошла в маленький, чисто прибранный дворик и смело направилась в дом. Она постучала, и ей ответили, кажется, по-гречески. Мужской голос. Голос Гая Эмилия!

Он сидел во второй, по ее представлениям, ужасающе бедной комнатке с низкими потолками и голыми стенами и что-то писал на листе папируса. Они встретились взглядами, и женщина невольно вздрогнула. Глаза Гая… Не то чтобы горе оставило в них след: они были такими, будто всегда знали, что в мире не существует счастья. И вновь в его лице появилось выражение, будто все это время Ливия находилась в соседней комнате.

– Ливия! – Он немедленно встал и подошел к ней. – Ты?!

– Да, я приехала. – И сразу предупредила: – Не беспокойся, ненадолго. Поговорим, и я… уйду.

– Хорошо, – согласился он. – Прошу тебя, садись. Придвинул табурет… Ливия села, не снимая плаща. Гай нисколько не суетился, он был совершенно спокоен. И когда произнес первые фразы, Ливий почудилось, будто они продолжают только что прерванный разговор.

– Я понимаю. Но ты не должна волноваться, все обошлось. Конечно, в первую очередь я виню себя. Не многие живут так, как я, словно бы вне времени, все божественное находится в непрерывном развитии и движении, об этом следует помнить. Я не говорил Кариону о том, что те взгляды, какие в юности кажутся незыблемыми, нередко не имеют пользы в дальнейшей жизни, что не надо сравнивать воображаемый мир с реальным. О первом можно грезить, но любить нужно второй, хотя он не всегда хорош.