JК
Любовь красного цвета :: Боумен Салли
Страница: 68 из 806Яне позволю, чтобы ты обманывала меня. И тем более – обманывала в постели.
В его голосе, несмотря на звучавшую в нем жесткость, сквозила неподдельная боль. Джини позволила себе всплакнуть, и пока она приглушенно всхлипывала, Паскаль держал ее в объятиях. После этого он стал задавать ей вопросы. Некоторых она избегала, в ответ на другие говорила, что никаких поводов для беспокойства нет. Убедившись в том, что разговорить ее не удастся, Паскаль оставил Джини в покое. Джини поняла, что он только делает вид, будто удовлетворен ее ответами, и, зная его дотошность, понимала, как дорого стоит ему подобная деликатность и сдержанность.
Паскаль понимал, что происходило с Джини: ей нужно было дать шанс включиться в эту, пусть страшную, но жизнь. Он стал меньше опекать ее: позволял смотреть на изнасилованных женщин, мертвых и умирающих мужчин, на все другие устрашающие лики смерти.
Постоянная близость смерти, черепа со свисающими лохмотьями кожи и волос, запах разлагающейся плоти – во всем этом заключалась теперь для Джини суть Боснии. И все это она привезла с собой в Лондон, хотя ни разу не упоминала об этом в письмах или телефонных разговорах с Паскалем.
– Как ты спишь, дорогая? Хорошо ли ешь? – спрашивал он обычно.
– Да, – отвечала Джини, – аппетит наладился, прошлой ночью беспробудно проспала аж десять часов.
В его голосе, несмотря на звучавшую в нем жесткость, сквозила неподдельная боль. Джини позволила себе всплакнуть, и пока она приглушенно всхлипывала, Паскаль держал ее в объятиях. После этого он стал задавать ей вопросы. Некоторых она избегала, в ответ на другие говорила, что никаких поводов для беспокойства нет. Убедившись в том, что разговорить ее не удастся, Паскаль оставил Джини в покое. Джини поняла, что он только делает вид, будто удовлетворен ее ответами, и, зная его дотошность, понимала, как дорого стоит ему подобная деликатность и сдержанность.
Паскаль понимал, что происходило с Джини: ей нужно было дать шанс включиться в эту, пусть страшную, но жизнь. Он стал меньше опекать ее: позволял смотреть на изнасилованных женщин, мертвых и умирающих мужчин, на все другие устрашающие лики смерти.
Постоянная близость смерти, черепа со свисающими лохмотьями кожи и волос, запах разлагающейся плоти – во всем этом заключалась теперь для Джини суть Боснии. И все это она привезла с собой в Лондон, хотя ни разу не упоминала об этом в письмах или телефонных разговорах с Паскалем.
– Как ты спишь, дорогая? Хорошо ли ешь? – спрашивал он обычно.
– Да, – отвечала Джини, – аппетит наладился, прошлой ночью беспробудно проспала аж десять часов.