JК
Любовь сладка, любовь безумна :: Роджерс Розмари
Страница: 7 из 592Девушка неожиданно напомнила ей Женевьев — прекрасную, искрящуюся весельем Женевьев, всегда полную жизни, так жадно ждущую любви, поклонения, восхищения…
И к чему все это привело? Когда Женевьев возвратилась во Францию, от нее осталась одна тень.
Она ничего не объяснила, ни в чем не призналась, но по всему видно было: сестра потеряла иллюзии, мечты ее разрушены… а без них она не могла жить.
— Господи, не допусти, чтобы с Вирджинией случилось то же самое, — молилась Седина.
Но девушка весело повернулась, так что юбки взметнулись вокруг ног.
— Хм-м, выглядишь как цыганка-танцовщица, — подтрунил Альбер.
Год назад, путешествуя по Испании, они видели, как танцуют цыгане, и Джинни объявила тогда, что хочет танцевать, как они.
Но сейчас она сморщила носик:
— Теперь я, пожалуй, рада, что не родилась цыганкой!
Нет, уж лучше кружиться в вальсе!
— Ну что ж, скоро твое желание исполнится. И помните, мадемуазель, первый танец — мой.
Альбер Дюмон галантно предложил племяннице руку, и они весело пошли к выходу.
Но прогулку пришлось прервать — собирались облака, предвещавшие весенний ливень.
Разочарованная, Джинни возвратилась к себе и снова переоделась в светло-зеленое платье. Облокотившись на подоконник, она уныло смотрела на маленький садик, где совсем недавно позировала Пьеру для портрета.
Небо совсем потемнело, и все вокруг выглядело серым, безжизненным. Скоро польет дождь, и улицы опустеют. Как противно сидеть взаперти! Снова похолодало — сейчас Мари зажжет огонь в очаге.
И к чему все это привело? Когда Женевьев возвратилась во Францию, от нее осталась одна тень.
Она ничего не объяснила, ни в чем не призналась, но по всему видно было: сестра потеряла иллюзии, мечты ее разрушены… а без них она не могла жить.
— Господи, не допусти, чтобы с Вирджинией случилось то же самое, — молилась Седина.
Но девушка весело повернулась, так что юбки взметнулись вокруг ног.
— Хм-м, выглядишь как цыганка-танцовщица, — подтрунил Альбер.
Год назад, путешествуя по Испании, они видели, как танцуют цыгане, и Джинни объявила тогда, что хочет танцевать, как они.
Но сейчас она сморщила носик:
— Теперь я, пожалуй, рада, что не родилась цыганкой!
Нет, уж лучше кружиться в вальсе!
— Ну что ж, скоро твое желание исполнится. И помните, мадемуазель, первый танец — мой.
Альбер Дюмон галантно предложил племяннице руку, и они весело пошли к выходу.
Но прогулку пришлось прервать — собирались облака, предвещавшие весенний ливень.
Разочарованная, Джинни возвратилась к себе и снова переоделась в светло-зеленое платье. Облокотившись на подоконник, она уныло смотрела на маленький садик, где совсем недавно позировала Пьеру для портрета.
Небо совсем потемнело, и все вокруг выглядело серым, безжизненным. Скоро польет дождь, и улицы опустеют. Как противно сидеть взаперти! Снова похолодало — сейчас Мари зажжет огонь в очаге.