JК
Ложе из роз :: Стоун Кэтрин
Страница: 207 из 329Больше всего Ник хотел сейчас знать, что случилось с девчонкой-сорванцом, внезапно превратившейся в балерину. Должно быть, она вышла замуж, решил он, а значит, счастлива, весела и свободна. Но они поговорят, его друг и он, и Ник напишет портреты ее детишек, бестрепетно карабкающихся по ветвям ивы, точно так же, как Джейн Периш писала на стекле представавшие перед ней образы для детишек других людей.
Тихая дружба была осуществима и безопасна для мира его души. Но время от времени в его сознание вторгалась некая мечта, сумбурная и опасная. А вдруг она свободна, его балерина? Тогда он скажет ей все, что таил до сих пор, всю правду. Теперь она уже взрослая женщина, и если верить не его сомнениям, а словам Джейн, ни с кем не связана узами брака и любви. Хоуп свободна, если не считать ее карьеры, которой она так предана и которая так далека от радовавших ее когда-то беззаботных танцев. Должно быть, ее работа и станет преградой между ними, защитит их обоих от опасной близости, и он никогда больше не сможет выслушивать ее секреты и признания.
– У этой картины есть название? – Хоуп все еще глядела на золотое облако на картине, рядом с которой не было таблички.
– Я называю ее «Ура, парень!».
– О, – прошептала Хоуп. «Ура, парень!» Вот они, воспоминания, которыми она делилась с Ником; все то, что она рассказала ему о гран-пере на лугу, поросшем дикими цветами.
– Ты никогда не говорил мне, что можешь писать картины.
Ник пожал плечами:
– Я никогда и не знал, что могу.
– Но теперь знаешь.
– Похоже на то.
Тихая дружба была осуществима и безопасна для мира его души. Но время от времени в его сознание вторгалась некая мечта, сумбурная и опасная. А вдруг она свободна, его балерина? Тогда он скажет ей все, что таил до сих пор, всю правду. Теперь она уже взрослая женщина, и если верить не его сомнениям, а словам Джейн, ни с кем не связана узами брака и любви. Хоуп свободна, если не считать ее карьеры, которой она так предана и которая так далека от радовавших ее когда-то беззаботных танцев. Должно быть, ее работа и станет преградой между ними, защитит их обоих от опасной близости, и он никогда больше не сможет выслушивать ее секреты и признания.
– У этой картины есть название? – Хоуп все еще глядела на золотое облако на картине, рядом с которой не было таблички.
– Я называю ее «Ура, парень!».
– О, – прошептала Хоуп. «Ура, парень!» Вот они, воспоминания, которыми она делилась с Ником; все то, что она рассказала ему о гран-пере на лугу, поросшем дикими цветами.
– Ты никогда не говорил мне, что можешь писать картины.
Ник пожал плечами:
– Я никогда и не знал, что могу.
– Но теперь знаешь.
– Похоже на то.