Мадонна Семи Холмов   ::   Холт Виктория

Мы проживем несколько лет где-нибудь в тихом, отдаленном месте – даже более отдаленном, чем Пезаро, но я знаю, что отец не позволит нам очень долго оставаться вдалеке. Он будет нас навещать, и как же он будет любить своего внука! Пантизилия, как ты думаешь, это будет мальчик?

– Кто может знать, мадонна? Давайте молиться о другом – кто бы это ни был, мальчик или девочка, пусть принесет вам большое счастье!

– Почему твой голос печален, Пантизилия? И щеки твои мокры… Почему ты плачешь?

– Потому что… Потому что вы так прекрасны, мадонна! Вы скоро родите, появится новая жизнь… плод вашей любви. Это так прекрасно, и потому я плачу.

– Дорогая Пантизилия! Но сначала будут боли, и, признаюсь, я побаиваюсь.

– Не бойтесь, мадонна. Боль придет и уйдет… А потом наступит блаженство.

– Останься со мной, Пантизилия, останься навсегда, ты обещаешь?

– Если мне позволят.

– А когда дитя родится и когда у нас будет свой маленький домик, ты переедешь к нам. Только, Пантизилия, если малыш будет слишком уж сильно тебя любить, я буду ревновать!

Пантизилия разрыдалась.

– Я плачу потому, что все так хорошо, – лепетала она, всхлипывая, – слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Прибыла повитуха. Она была в маске, ее сопровождали двое мужчин, также в масках. Они остались за дверью спальни Лукреции, а повитуха подошла к ее постели.

Она осмотрела Лукрецию и отдала приказания Пантизилии. И все время, пока у Лукреции длились схватки, за дверью сидели двое мужчин в масках.

После родов Лукреция, совершенно обессилевшая, уснула, а, проснувшись, попросила принести ей ребенка.