JК
Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб :: Ларина Елена
Страница: 246 из 258И повторил: – Все что могла, ты уже сделала.
– Ты сам себе противоречишь. Ты же говоришь, что я ничего делать не умею.
– Дети тоже многого не умеют. – Он встал и начал собираться. – Поэтому их без присмотра не оставляют. Такого наделают… Вот как ты, например. Поэтому сиди и жди.
– Я все равно постараюсь отсюда выбраться, так и знай, – строптиво сказала я.
– Ну зачем ты мне это говоришь? – он остановился и посмотрел на меня с усталым упреком. – Ты же вроде девочка неглупая…
Он сосредоточенно переодевался. Черная концертная рубашка, которую я сама выстирала и отгладила, пока он занимался. Черные брюки. Начищенные до блеска туфли.
Мне не то что нравилось видеть его на сцене, я испытывала совсем другие чувства. Я ловила удивительный сюрреалистический кайф. На сцене я видела незнакомого мне человека. Только через несколько минут после начала музыки я начинала понемногу его узнавать и привыкать к тому, что это тоже он. Когда он играл, у него было такое лицо, что я понимала – это любовь. Он прикрывал глаза и полностью отдавался собственным чувствам. И было в этом что-то чудовищно интимное и до одури красивое. Я испытывала жгучую ревность к виолончели, потому что мне видно было, что он любит ее и чувств своих ни от кого не скрывает. Он вслушивался в глубокие звуки виолончели, и казалось, что она разговаривает с ним сама, а он просто вышел на сцену выслушать ее и понять. Ревность – разрушительное чувство.
– Ты сам себе противоречишь. Ты же говоришь, что я ничего делать не умею.
– Дети тоже многого не умеют. – Он встал и начал собираться. – Поэтому их без присмотра не оставляют. Такого наделают… Вот как ты, например. Поэтому сиди и жди.
– Я все равно постараюсь отсюда выбраться, так и знай, – строптиво сказала я.
– Ну зачем ты мне это говоришь? – он остановился и посмотрел на меня с усталым упреком. – Ты же вроде девочка неглупая…
Он сосредоточенно переодевался. Черная концертная рубашка, которую я сама выстирала и отгладила, пока он занимался. Черные брюки. Начищенные до блеска туфли.
Мне не то что нравилось видеть его на сцене, я испытывала совсем другие чувства. Я ловила удивительный сюрреалистический кайф. На сцене я видела незнакомого мне человека. Только через несколько минут после начала музыки я начинала понемногу его узнавать и привыкать к тому, что это тоже он. Когда он играл, у него было такое лицо, что я понимала – это любовь. Он прикрывал глаза и полностью отдавался собственным чувствам. И было в этом что-то чудовищно интимное и до одури красивое. Я испытывала жгучую ревность к виолончели, потому что мне видно было, что он любит ее и чувств своих ни от кого не скрывает. Он вслушивался в глубокие звуки виолончели, и казалось, что она разговаривает с ним сама, а он просто вышел на сцену выслушать ее и понять. Ревность – разрушительное чувство.