JК
Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб :: Ларина Елена
Страница: 80 из 258Те, чья помощь давно превратилась во вред, однажды придут ко мне получить долги. Когда это произойдет и как, я стараюсь не думать. «Отмажусь», уйду в монастырь, замолю грехи.
Но рядом с моей кроватью всегда горит свет. Маленький, оранжевый, как восходящее солнце, шар.
Масло щелкало и шипело. Нож ударил по белой скорлупе, и яйцо плюхнулось на сковородку. Забулькало и превратилось в оранжевый шар на заснеженном поле.
В бабушкином окне и на сковородке я видела совершенно одно и то же.
Мне казалось, что бабушкин домик стоит на высоком островке в реке времени. И время его никуда не уносило. Только с последнего моего приезда все в этом доме немного уменьшилось в размерах. Потолок стал ниже. Ступеньки мельче. Буфет приземистей. А бабушка меньше.
Она крепко меня обняла и прижалась. Я гладила ее по покрытой платочком голове, как старшая младшую. Бабушка оказалась мне всего до подмышки. В моих воспоминаниях баба Нюра всегда представала фигурой значительной и большой.
А в остальном – все так же скрипели под бабушкиными ногами затертые половицы. И воздух, который витал вокруг, был таким же – накрахмаленным, отутюженным и головокружительно вкусным.
– Тощая-то какая! На просвет видна! – сокрушенно вздохнула бабушка. – Но ничего, ничего… Я тебя, Гелка, откормлю. В бане напарю. В снегу изваляю. К ночи как новенькая будешь. Нечего свою городскую гарь в следующий год тащить…
По телевизору шла «Ирония судьбы».
Но рядом с моей кроватью всегда горит свет. Маленький, оранжевый, как восходящее солнце, шар.
Масло щелкало и шипело. Нож ударил по белой скорлупе, и яйцо плюхнулось на сковородку. Забулькало и превратилось в оранжевый шар на заснеженном поле.
В бабушкином окне и на сковородке я видела совершенно одно и то же.
Мне казалось, что бабушкин домик стоит на высоком островке в реке времени. И время его никуда не уносило. Только с последнего моего приезда все в этом доме немного уменьшилось в размерах. Потолок стал ниже. Ступеньки мельче. Буфет приземистей. А бабушка меньше.
Она крепко меня обняла и прижалась. Я гладила ее по покрытой платочком голове, как старшая младшую. Бабушка оказалась мне всего до подмышки. В моих воспоминаниях баба Нюра всегда представала фигурой значительной и большой.
А в остальном – все так же скрипели под бабушкиными ногами затертые половицы. И воздух, который витал вокруг, был таким же – накрахмаленным, отутюженным и головокружительно вкусным.
– Тощая-то какая! На просвет видна! – сокрушенно вздохнула бабушка. – Но ничего, ничего… Я тебя, Гелка, откормлю. В бане напарю. В снегу изваляю. К ночи как новенькая будешь. Нечего свою городскую гарь в следующий год тащить…
По телевизору шла «Ирония судьбы».