JК
Метаморфозы вампиров-2 :: Уилсон Колин
Страница: 25 из 430Чего-то словно не хватало: какой-то земной размеренности, гладости шума.
Или это просто чудится? Карлсен из любопытства пошевелился на спине и наклонил голову, чтобы лучше слышать. В чем различие? Может, лед на поверхности дает странно металлический отзвук, сродни колокольцам? Или вода течет через какой-нибудь полый камень? Карлсен, сев, вгляделся в ручей. Глубиной буквально с дюйм, на дне розовые камешки в медно-зеленую крапинку, задумчиво вьются в струях нити синих водорослей. Лед под солнцем начинал уже подтаивать, обламываясь слоинками слюды.
Снова закрыв глаза, Карлсен внезапно уловил сходство звука со стрекотанием печатающей машинки – не сам по себе звук, а его распределение. У машинки стрекот механический, но если вслушаться, непременно станет заметна постоянная перемена в звучании – из-за того, что слова чередуются по длине. Примерно как в музыке: ритм кажется ровным, а мелодический рисунок – нет. Именно эта неровность, подобно речевому потоку, дает ощущение связности.
Воздух постепенно прогревался, размаривало. Смежив веки, шум воды Карлсен воспринимал с каким-то отрадным чувством, словно слушал фугу Баха в великолепном, точном исполнении. Сознание незаметно изникало, сменяясь умиротворенностью, что иной раз навевается наступающим сном. Вместе с тем звук воды по-прежнему проникал в его дремоту, постепенно донося, что он и есть некий язык, причем, поддающийся пониманию.
Или это просто чудится? Карлсен из любопытства пошевелился на спине и наклонил голову, чтобы лучше слышать. В чем различие? Может, лед на поверхности дает странно металлический отзвук, сродни колокольцам? Или вода течет через какой-нибудь полый камень? Карлсен, сев, вгляделся в ручей. Глубиной буквально с дюйм, на дне розовые камешки в медно-зеленую крапинку, задумчиво вьются в струях нити синих водорослей. Лед под солнцем начинал уже подтаивать, обламываясь слоинками слюды.
Снова закрыв глаза, Карлсен внезапно уловил сходство звука со стрекотанием печатающей машинки – не сам по себе звук, а его распределение. У машинки стрекот механический, но если вслушаться, непременно станет заметна постоянная перемена в звучании – из-за того, что слова чередуются по длине. Примерно как в музыке: ритм кажется ровным, а мелодический рисунок – нет. Именно эта неровность, подобно речевому потоку, дает ощущение связности.
Воздух постепенно прогревался, размаривало. Смежив веки, шум воды Карлсен воспринимал с каким-то отрадным чувством, словно слушал фугу Баха в великолепном, точном исполнении. Сознание незаметно изникало, сменяясь умиротворенностью, что иной раз навевается наступающим сном. Вместе с тем звук воды по-прежнему проникал в его дремоту, постепенно донося, что он и есть некий язык, причем, поддающийся пониманию.