JК
Мишень :: Коултер Кэтрин
Страница: 3 из 411Поворот, удар ногой, чей-то громкий вопль…
Но он снова очутился за спиной этого человека, так мастерски владевшего приемами восточных единоборств, слышал его дыхание, чувствовал едва сдерживаемую ярость, безумное напряжение и злобную решимость и в который раз поразился своей способности так сопереживать происходящему.
Мужчина вдруг развернулся, оказавшись лицом к нему. Он смотрел на собственное отражение, не в силах отвести взгляда от глаз человека, только что совершившего убийство и вновь готового убивать. Ощущал, как лопаются пузырьки пены в уголках рта, как напряжены пружины мышц, сознавал, что выбрасывает руку, пытаясь схватить своего двойника за горло.
И дернулся, цепляясь за простыню, обвившуюся вокруг тела, словно свивальник мумии. На губах умирал задушенный крик. Мокрые от пота волосы липли к шее. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот взорвется.
Опять этот проклятый сон. Так больше невозможно.
Он просто не вынесет.
* * *
Час спустя он выскользнул из дома, не забыв запереть за собой дверь. И уже почти добрался до машины, когда из кустов выскочил очередной репортер, ослепив его фотовспышкой. Это было последней каплей.
Он схватил беднягу за грудки и принялся трясти.
– На сей раз ты зашел слишком далеко, гнусный ублюдок! – выплюнул он и, вырвав камеру, вытащил пленку и только потом отшвырнул наглеца. И снова шагнул к машине, небрежно бросив камеру все еще барахтавшемуся на земле фотографу.
– Вы не смеете!
– Еще как смею! Немедленно убирайся с моей земли!
Репортер с трудом поднялся, прижимая к груди камеру.
Но он снова очутился за спиной этого человека, так мастерски владевшего приемами восточных единоборств, слышал его дыхание, чувствовал едва сдерживаемую ярость, безумное напряжение и злобную решимость и в который раз поразился своей способности так сопереживать происходящему.
Мужчина вдруг развернулся, оказавшись лицом к нему. Он смотрел на собственное отражение, не в силах отвести взгляда от глаз человека, только что совершившего убийство и вновь готового убивать. Ощущал, как лопаются пузырьки пены в уголках рта, как напряжены пружины мышц, сознавал, что выбрасывает руку, пытаясь схватить своего двойника за горло.
И дернулся, цепляясь за простыню, обвившуюся вокруг тела, словно свивальник мумии. На губах умирал задушенный крик. Мокрые от пота волосы липли к шее. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот взорвется.
Опять этот проклятый сон. Так больше невозможно.
Он просто не вынесет.
* * *
Час спустя он выскользнул из дома, не забыв запереть за собой дверь. И уже почти добрался до машины, когда из кустов выскочил очередной репортер, ослепив его фотовспышкой. Это было последней каплей.
Он схватил беднягу за грудки и принялся трясти.
– На сей раз ты зашел слишком далеко, гнусный ублюдок! – выплюнул он и, вырвав камеру, вытащил пленку и только потом отшвырнул наглеца. И снова шагнул к машине, небрежно бросив камеру все еще барахтавшемуся на земле фотографу.
– Вы не смеете!
– Еще как смею! Немедленно убирайся с моей земли!
Репортер с трудом поднялся, прижимая к груди камеру.