Подруга мента   ::   Смирнова Алена

Зато того, который мне врезал, я побрила десятью узкими лезвиями, да так удачно. В общем, щетинка у него осталась, а кожа — нет. Вот так вечно: зубы не идеальные, ногти тоже. Но стоит возникнуть угрозе, и согласна на любые, лишь бы свои. Дорожить начинаешь всем, что имеешь. И плачешь, еще не успев потерять, а только представив себе горькою утрату органов и тканей. Я всплакнула, честно, героиней притворяться не хочу. Да и больно было очень. Однако до скулежа не опустилась, чем и горжусь. Даже избитый человек должен чем-то в себе гордиться, иначе — конец. Иначе он после битья может оказаться уже и не человеком.

Я перестала шевелиться и копила силы. Там, где шоссе приближалось к железнодорожному переезду, был милицейский пост. Люк открыт, и, если завопить во всю мочь, шанс на спасение появится. Я шумная, меня часто одергивают: «Подина, мы не туги на уши, мы тебя слышим». А я просто увлекаюсь и, действительно, заставляю вибрировать чужие барабанные перепонки несколько резвее, чем нужно. «Выручишь, горло?» — подумала я. Мне много раз приходилось убеждаться, что с собственным телом стоит заранее договариваться об испытаниях, которым его собираешься подвергнуть. Тогда оно не подводит, оно старается, изощряется в достижении заказанного результата. Однако гортань я мобилизовывала напрасно. Машина задолго до поста свернула на проселочную дорогу, а куда она вела, мне известно не было. Мне, как вскоре выяснилось, ничего не было известно о жизни вообще, поэтому с проселками и перелесками я могла не дергаться.