JК
Мудрость сердца :: Картленд Барбара
Страница: 100 из 196Он направился назад, в Хейвуд-хауз, чтобы переодеться в вечерний костюм, который Картер предусмотрительно уложил в дорожный саквояж.
Переодеваясь в спальне, которую в прежние годы занимал его отец, лорд Хейвуд поймал себя на мысли о тех огромных суммах, которые бездумно тратились в течение многих лет, словно они сыпались из неиссякаемого рога изобилия.
На конюшне, где он оставил Победителя и взятую взаймы лошадь, кроме них, разумеется, никаких лошадей больше не было, зато он увидел там множество экипажей.
Так же как и в поместье, здесь были фаэтоны, и двухколесные экипажи, и тяжелые дорожные кареты, и кабриолеты — и все это предназначалось для нужд одного-единственного человека!
Кроме того, лорд Хейвуд обнаружил, что, пока он был за границей, отец отделал несколько комнат с экстравагантной экзотической роскошью. Тяжелая шелковая парча на стенах гостиной гармонировала с дорогими, искусно вытканными портьерами. В столовой вся гипсовая лепнина была покрыта тонким листовым золотом, а заново расписанный итальянским художником потолок выглядел очень импозантно.
У его отца всегда были самые высокие запросы, только, к сожалению, ему нечем было их оплачивать.
И, внезапно ощутив всю тяжесть этой непосильной ноши, оказавшейся сейчас на его плечах, лорд Хейвуд с тоской подумал о том, что хотел бы бежать прочь от всего этого и никогда больше не видеть бесполезного великолепия. Мысли о бегстве невольно вызвали в памяти образ Лалиты.
Переодеваясь в спальне, которую в прежние годы занимал его отец, лорд Хейвуд поймал себя на мысли о тех огромных суммах, которые бездумно тратились в течение многих лет, словно они сыпались из неиссякаемого рога изобилия.
На конюшне, где он оставил Победителя и взятую взаймы лошадь, кроме них, разумеется, никаких лошадей больше не было, зато он увидел там множество экипажей.
Так же как и в поместье, здесь были фаэтоны, и двухколесные экипажи, и тяжелые дорожные кареты, и кабриолеты — и все это предназначалось для нужд одного-единственного человека!
Кроме того, лорд Хейвуд обнаружил, что, пока он был за границей, отец отделал несколько комнат с экстравагантной экзотической роскошью. Тяжелая шелковая парча на стенах гостиной гармонировала с дорогими, искусно вытканными портьерами. В столовой вся гипсовая лепнина была покрыта тонким листовым золотом, а заново расписанный итальянским художником потолок выглядел очень импозантно.
У его отца всегда были самые высокие запросы, только, к сожалению, ему нечем было их оплачивать.
И, внезапно ощутив всю тяжесть этой непосильной ноши, оказавшейся сейчас на его плечах, лорд Хейвуд с тоской подумал о том, что хотел бы бежать прочь от всего этого и никогда больше не видеть бесполезного великолепия. Мысли о бегстве невольно вызвали в памяти образ Лалиты.