JК
Белый ниндзя :: Ластбадер Эрик ван
Страница: 711 из 753 — Его руки ловко двигались, сбивая воду и чайные листья в бледно-зеленый бульон и одновременно вращая чашку. Он пододвинул одну чашку Негодяю. — Угощайтесь, Кикоко-сан, — любезно предложил Нанги. — Выпейте. Расслабьтесь. Нам с вами надо многое обсудить.
* * *
Консьержка подала Шизей записку, в которой Сендзин сообщал ей, что снял комнату.
СЕСТРА, ГДЕ ТЫ? КУДА ТЫ ЗАПРОПАЛА? Я ЖДУ ТЕБЯ. ТЫ МНЕ НУЖНА. ГИРИ.
А эту записку, вместе с адресом дома на Грин-стрит, которым она заканчивалась, Шизей нашла в женском туалете в холле гостиницы. Прочитав ее, она смяла записку, бросила в унитаз и спустила воду. А потом три дня ждала в гостиничном номере, который снял ее брат-близнец. Три дня лежала в постели, глядя в потолок, или сидела на смятых простынях, свесив ноги с кровати и прислушивалась к приглушенным голосам и взрывам эмоций, доносящимся через стенку справа и слева.
Время от времени Шизей заказывала по телефону что-нибудь поесть: гамбургеры, мясо по-французски, коку. Через двадцать минут после того, как она съедала чужеземную и неудобоваримую пищу, она бежала в туалет, и ее страшно рвало. А потом лежала в прострации какое-то время, ощущая страдание. И это ее радовало: раз чувствует боль — значит, еще жива.
* * *
Консьержка подала Шизей записку, в которой Сендзин сообщал ей, что снял комнату.
СЕСТРА, ГДЕ ТЫ? КУДА ТЫ ЗАПРОПАЛА? Я ЖДУ ТЕБЯ. ТЫ МНЕ НУЖНА. ГИРИ.
А эту записку, вместе с адресом дома на Грин-стрит, которым она заканчивалась, Шизей нашла в женском туалете в холле гостиницы. Прочитав ее, она смяла записку, бросила в унитаз и спустила воду. А потом три дня ждала в гостиничном номере, который снял ее брат-близнец. Три дня лежала в постели, глядя в потолок, или сидела на смятых простынях, свесив ноги с кровати и прислушивалась к приглушенным голосам и взрывам эмоций, доносящимся через стенку справа и слева.
Время от времени Шизей заказывала по телефону что-нибудь поесть: гамбургеры, мясо по-французски, коку. Через двадцать минут после того, как она съедала чужеземную и неудобоваримую пищу, она бежала в туалет, и ее страшно рвало. А потом лежала в прострации какое-то время, ощущая страдание. И это ее радовало: раз чувствует боль — значит, еще жива.