JК
Нефритовые сны :: Неклюдов Андрей
Страница: 8 из 20В чувства меня приводил обычно раздраженный стук в дверь и голос кого-либо из родителей: «Ты там, случайно, не уснул?»
Или вспоминаю другое: вечером в кухне я отмачиваю в тазу с теплой водой свои чумазые, исцарапанные, зудящие от мыла кисти рук. Неприметно мной овладевает… сон не сон, а, скорее, какое-то туманное забытье. Мне воображается, будто я погружаю руки во влагу, излившуюся из скрытого источника на женском теле – взрослой ли девочки с четвертого этажа (пяти– или шестиклассницы), на которой я тайно мечтал жениться, маленькой ли задиристой сверстницы из моей группы в детсаду, или же моей симпатичной двоюродной сестрицы, с которой нас однажды мыли вместе, и я воочию убедился в принципиальном отличии девочек от мальчиков. Мытье рук, таким образом, превращалось для меня в неторопливый торжественный ритуал, который мать порой грубо прерывала, отобрав таз и сунув мне в руки жесткое вафельное полотенце.
Что-то ритуальное сквозило и в сновидениях той поры. Почему-то и в них зачастую являлся видоизмененный идеализированный образ туалета. Впрочем, это обширное, отделанное белой глянцевой плиткой помещение напоминало также и баню, в какой я бывал раза два с отцом. Вдоль стен тянулись шеренгой кабинки, похожие на душевые, посредине блестели мокрые приземистые каменные скамьи. И было полно обнаженных людей обоего пола. Все они безмолвствовали, и лица не выражали ничего, кроме спокойствия и умиротворения.
Или вспоминаю другое: вечером в кухне я отмачиваю в тазу с теплой водой свои чумазые, исцарапанные, зудящие от мыла кисти рук. Неприметно мной овладевает… сон не сон, а, скорее, какое-то туманное забытье. Мне воображается, будто я погружаю руки во влагу, излившуюся из скрытого источника на женском теле – взрослой ли девочки с четвертого этажа (пяти– или шестиклассницы), на которой я тайно мечтал жениться, маленькой ли задиристой сверстницы из моей группы в детсаду, или же моей симпатичной двоюродной сестрицы, с которой нас однажды мыли вместе, и я воочию убедился в принципиальном отличии девочек от мальчиков. Мытье рук, таким образом, превращалось для меня в неторопливый торжественный ритуал, который мать порой грубо прерывала, отобрав таз и сунув мне в руки жесткое вафельное полотенце.
Что-то ритуальное сквозило и в сновидениях той поры. Почему-то и в них зачастую являлся видоизмененный идеализированный образ туалета. Впрочем, это обширное, отделанное белой глянцевой плиткой помещение напоминало также и баню, в какой я бывал раза два с отцом. Вдоль стен тянулись шеренгой кабинки, похожие на душевые, посредине блестели мокрые приземистые каменные скамьи. И было полно обнаженных людей обоего пола. Все они безмолвствовали, и лица не выражали ничего, кроме спокойствия и умиротворения.