JК
Нежный плен :: Джеллис Роберта
Страница: 620 из 623 — Ты — моя жизнь! Дыхание моего тела! Бог свидетель: если бы не ты, я бросился бы на первый же меч, обнаженный против меня!
— Может быть, это и правда, но в таком случае ты ненавидел меня за то, что я связываю тебя с жизнью.
— Только не тебя… никогда! Я предвидел лишь бесконечные годы страха и боли, а потом… Я знаю, что бывает с женщинами, даже если они и знатные леди, когда их захватывает неприятель. Я не смел заговорить об этом, утешая себя мыслью, что, если мы проиграем, я убью тебя сам. Я скрывал от тебя это и не видел, что приношу тебе своим молчанием лишь горе. Любимая, прости меня!
— Любовь прощает все, ибо она не знает гнева. Ответь мне только на один вопрос. Если то, что ты говоришь, правда, почему же ты тогда вел себя так… так равнодушно в постели?
— Равнодушно?! — Джеффри, смутившись, покраснел, а затем рассмеялся. — О Боже! Идиотизм какой-то! Я знал это, и все же ничего не мог с собой поделать. Я не хотел, чтобы ты подарила этому миру ребенка. Я видел, какие ужасы ждут нас, если бы мы вообще выжили, — бегство, тюрьма, голод. Ребенок просто не выдержал бы их. Я был готов не делить с тобой постель, но… но, Джоанна, я не был равнодушен!
Джоанна радостно рассмеялась. Теперь, когда она услышала исповедь Джеффри, ей стало ясно, как она заблуждалась. Джеффри всегда оставался Джеффри — чрезмерно обеспокоенным, уверенным, что сам должен принять на свои плечи груз всех проблем. Джоанна ощутила удивительную легкость. Если бы муж не прижимал ее к себе, она воспарила бы над кроватью.
— Может быть, это и правда, но в таком случае ты ненавидел меня за то, что я связываю тебя с жизнью.
— Только не тебя… никогда! Я предвидел лишь бесконечные годы страха и боли, а потом… Я знаю, что бывает с женщинами, даже если они и знатные леди, когда их захватывает неприятель. Я не смел заговорить об этом, утешая себя мыслью, что, если мы проиграем, я убью тебя сам. Я скрывал от тебя это и не видел, что приношу тебе своим молчанием лишь горе. Любимая, прости меня!
— Любовь прощает все, ибо она не знает гнева. Ответь мне только на один вопрос. Если то, что ты говоришь, правда, почему же ты тогда вел себя так… так равнодушно в постели?
— Равнодушно?! — Джеффри, смутившись, покраснел, а затем рассмеялся. — О Боже! Идиотизм какой-то! Я знал это, и все же ничего не мог с собой поделать. Я не хотел, чтобы ты подарила этому миру ребенка. Я видел, какие ужасы ждут нас, если бы мы вообще выжили, — бегство, тюрьма, голод. Ребенок просто не выдержал бы их. Я был готов не делить с тобой постель, но… но, Джоанна, я не был равнодушен!
Джоанна радостно рассмеялась. Теперь, когда она услышала исповедь Джеффри, ей стало ясно, как она заблуждалась. Джеффри всегда оставался Джеффри — чрезмерно обеспокоенным, уверенным, что сам должен принять на свои плечи груз всех проблем. Джоанна ощутила удивительную легкость. Если бы муж не прижимал ее к себе, она воспарила бы над кроватью.