Покаяние брата Кадфаэля   ::   Питерс Эллис

Слышала ли камеристка последние слова императрицы? Могла ли разобрать их за то краткое время, пока дверь оставалась открытой? И успела ли осмыслить и истолковать их также, как он? Нет, конечно же нет!

Теперь он вспомнил эту женщину, старейшую и самую приближенную из придворных дам Матильды. Она была вдовой рыцаря, одного из вассалов графа Суррея, сама же происходила из семейства де Редверс, младшей ветви того самого рода де Редверс, главу которого, Болдуина, императрица сделала графом Девонширским. Дама достаточно знатная, чтобы быть приближенной государыни, и достаточно мудрая, чтобы хранить тайны своей госпожи и уметь не слышать того, что не предназначено для ее ушей. Но если она все же расслышала слова Матильды, то как должна была их истолковать?

Он медленно шел по двору, а в ушах его продолжал звучать тихий, вкрадчивый голос. Нет, конечно же, он понял императрицу неверно. Она всего-навсего в запале выказала вполне естественную ненависть к предавшему ее человеку. Чего другого следовало от нее ожидать? Но она ничего не предлагала и уж паче того не приказывала. Это ничего не значащие слова, брошенные сгоряча.

И все же… Сначала она недвусмысленно сказала, что он «не должен прилюдно — прилюдно! — задевать кого бы то ни было в этих стенах», а потом добавила, что «не стала бы особо печалиться, увидев Бриана де Сулиса мертвым у своих ног». И еще: «Теперь ступай, Ив Хьюгонин. Надеюсь, мы с тобой поняли друг друга».

После торжественной мессы претенденты на монарший трон и вельможи Англии собрались в зале капитула приората Святой Марии.