JК
Оковы страсти :: Роджерс Розмари
Страница: 694 из 695А когда эти две половинки наконецсоединяются, они составляют единое целое. И есть вещи, о которых не надо задумываться, их надо просто принимать с радостью. И вот они лежат сейчас здесь рядом и между ними их будущий ребенок, и это значит, что они наконец добрались до вершины горы, на которую так долго и трудно взбирались, и теперь для них важно только одно: они любят друг друга.
— Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! — повторяла Алекса. — Николас, ну почему ты позволил мне уйти? Почему ты уехал, прежде чем я смогла взять назад все те ужасные, отвратительные, лживые слова, которые я наговорила, чтобы причинить тебе боль? Если бы ты сейчас не приехал… Если бы ты не приехал, я бы сама поехала искать тебя! Даже с ребенком на руках, если понадобилось бы. Это наш ребенок, ты знаешь. Бриджит… Да благословит ее Господь, всегда записывала определенные даты и вела подсчет, даже если я и забывала сделать это!
Он засмеялся, и этот смех отразился в его глазах, сделав его моложе, стерев с его лица суровое выражение.
— Алекса, моя золотая Алекса, неужели ты думаешь, что я не верю тебе? Неужели, любовь моя?
Когда она взглянула на его лицо, освещенное лунным светом, и решительно покачала головой, последний барьер между ними рухнул, и она доверчиво прислонилась к нему, а он стал рассказывать ей, что именно Ньюбери рассказал ему правду.
— О, Николас! Мне невыносима мысль о том, что я…
Он приподнял ей подбородок и крепко поцеловал ее.
— Это уже сделано.
— Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! — повторяла Алекса. — Николас, ну почему ты позволил мне уйти? Почему ты уехал, прежде чем я смогла взять назад все те ужасные, отвратительные, лживые слова, которые я наговорила, чтобы причинить тебе боль? Если бы ты сейчас не приехал… Если бы ты не приехал, я бы сама поехала искать тебя! Даже с ребенком на руках, если понадобилось бы. Это наш ребенок, ты знаешь. Бриджит… Да благословит ее Господь, всегда записывала определенные даты и вела подсчет, даже если я и забывала сделать это!
Он засмеялся, и этот смех отразился в его глазах, сделав его моложе, стерев с его лица суровое выражение.
— Алекса, моя золотая Алекса, неужели ты думаешь, что я не верю тебе? Неужели, любовь моя?
Когда она взглянула на его лицо, освещенное лунным светом, и решительно покачала головой, последний барьер между ними рухнул, и она доверчиво прислонилась к нему, а он стал рассказывать ей, что именно Ньюбери рассказал ему правду.
— О, Николас! Мне невыносима мысль о том, что я…
Он приподнял ей подбородок и крепко поцеловал ее.
— Это уже сделано.