JК
Опасный маскарад :: Хейер Джорджетт
Страница: 29 из 347Робин плакал от ярости и горя и смахивал с глаз слезы с проклятиями и клялся больше не ввязываться в безнадежные дела.
Прюденс было все равно, сидел ли на троне Карл из рода Стюартов или Георг из рода Ганноверов; она подозревала, что и их отцу это тоже было безразлично. Он просто любил все героическое. Вихрь восстания закружил их семью, – но Бог знает, во имя чего оно совершалось. Они запутались в его сетях, прежде чем поняли, что произошло. Их отец стал мистером Кольни. Он произнес великолепную речь, и вдруг они все превратились в якобитов. Год назад, проживая во Флоренции, они были совершенными французами. Еще раньше существовал некий игорный дом во Франкфурте, владелец которого внезапно исчез, захватив сына и дочь, чтобы участвовать в дележе пирога, состряпанного Морицем Саксонским.
Французы, немцы, якобиты – для Прюденс было все одно.
Но к Англии она относилась иначе. Прю увлеклась этой страной. Англия стала для нее родным домом. Несомненно, в ней заговорила кровь матери – крупной, красивой и веселой женщины, которая умерла в Дьеппе, когда Робин был совсем маленьким.
Она сказала об этом Робину на следующее утро, перед отъездом в Лондон.
Робин рассмеялся – он накладывал грим:
– Дорогая, ты просто воплощение английской тяжеловесности.
– Мне тоже так кажется, – сказала мисс Прюденс. Ее взор упал на Джона, который складывал бритвенный прибор.
Прюденс было все равно, сидел ли на троне Карл из рода Стюартов или Георг из рода Ганноверов; она подозревала, что и их отцу это тоже было безразлично. Он просто любил все героическое. Вихрь восстания закружил их семью, – но Бог знает, во имя чего оно совершалось. Они запутались в его сетях, прежде чем поняли, что произошло. Их отец стал мистером Кольни. Он произнес великолепную речь, и вдруг они все превратились в якобитов. Год назад, проживая во Флоренции, они были совершенными французами. Еще раньше существовал некий игорный дом во Франкфурте, владелец которого внезапно исчез, захватив сына и дочь, чтобы участвовать в дележе пирога, состряпанного Морицем Саксонским.
Французы, немцы, якобиты – для Прюденс было все одно.
Но к Англии она относилась иначе. Прю увлеклась этой страной. Англия стала для нее родным домом. Несомненно, в ней заговорила кровь матери – крупной, красивой и веселой женщины, которая умерла в Дьеппе, когда Робин был совсем маленьким.
Она сказала об этом Робину на следующее утро, перед отъездом в Лондон.
Робин рассмеялся – он накладывал грим:
– Дорогая, ты просто воплощение английской тяжеловесности.
– Мне тоже так кажется, – сказала мисс Прюденс. Ее взор упал на Джона, который складывал бритвенный прибор.