JК
Полицейский (Архив сыскной полиции) :: Хруцкий Эдуард Анатольевич
Страница: 12 из 477Лопухин приказалего отправить на своем авто: черном с серебряным клаксоном в виде перекрещенных труб.
Садясь в машину, Бахтин понял, почему мужские вещи директор департамента сразу положил в стол. Вот такая жизнь была в начале нынешнего века.
Простучали колеса и стихли снова. Только часы тикают.
А потом что-то зазвенело. Тонко и протяжно. Так обычно пели стеклянные шары на рождественской елке, когда открывали форточку в гостиной.
Он прислушался, не понимая, грезится ли ему этот звук или на самом деле где-то поет сказочный шар его детства?
Дождь, безостановочно ливший, перестал, и в номере стояла непривычная предутренняя тишина.
И вдруг вновь возник непонятный звон. Бахтин подошел к балконным дверям. Звенели капли. В камне балкона переливалось в свете фонарей крохотное озерцо. Видимо, ямка была глубокой, потому так и звенели падающие капли.
Бахтин вернулся, взял папиросу, прикурил и снова вышел на балкон.
Под ним лежал Париж. Улица Сен-Мартен была залита плывущим газовым светом и башня Сен-Жак, словно страж, нависла над ней. Где-то недалеко пробили часы, отсчитав пять ударов. Голос их вибрировал в мокром воздухе.
Улица начинала оживать. Простучал по мостовой фургон, и запах свежего хлеба долетел до третьего этажа.
Бахтин курил, глядя, как зарождается новое утро. Оно подступало, как нечаянная радость.
Прямо напротив ярко загорелись два окна, с грохотом распахнулась дверь. Открылось кафе.
Садясь в машину, Бахтин понял, почему мужские вещи директор департамента сразу положил в стол. Вот такая жизнь была в начале нынешнего века.
Простучали колеса и стихли снова. Только часы тикают.
А потом что-то зазвенело. Тонко и протяжно. Так обычно пели стеклянные шары на рождественской елке, когда открывали форточку в гостиной.
Он прислушался, не понимая, грезится ли ему этот звук или на самом деле где-то поет сказочный шар его детства?
Дождь, безостановочно ливший, перестал, и в номере стояла непривычная предутренняя тишина.
И вдруг вновь возник непонятный звон. Бахтин подошел к балконным дверям. Звенели капли. В камне балкона переливалось в свете фонарей крохотное озерцо. Видимо, ямка была глубокой, потому так и звенели падающие капли.
Бахтин вернулся, взял папиросу, прикурил и снова вышел на балкон.
Под ним лежал Париж. Улица Сен-Мартен была залита плывущим газовым светом и башня Сен-Жак, словно страж, нависла над ней. Где-то недалеко пробили часы, отсчитав пять ударов. Голос их вибрировал в мокром воздухе.
Улица начинала оживать. Простучал по мостовой фургон, и запах свежего хлеба долетел до третьего этажа.
Бахтин курил, глядя, как зарождается новое утро. Оно подступало, как нечаянная радость.
Прямо напротив ярко загорелись два окна, с грохотом распахнулась дверь. Открылось кафе.