JК
Полицейский (Архив сыскной полиции) :: Хруцкий Эдуард Анатольевич
Страница: 21 из 477Нет! Жизнь, полная глупых условностей. Замундиренная, разложенная по полочкам жизнь.
С раннего детства ему внушали, что можно, а чего нельзя, что прилично, а что нет. И эти глупые наставления, родительские, офицера-воспитателя в корпусе, ротного в юнкерском училище, старшего по чину в службе, висели на человеке, словно тяжкие вериги. Да еще литература добавляла свою лепту. Мрачная, исповедальная, душу разворачивающая русская литература.
А часы прицокали к полудню. Пора к статскому советнику Красильникову. У ворот посольства уже знакомый ротмистр. – Прошу.
Мимо привратника ротмистр провел Бахтина, не к входу в посольство, а правее, к зданию консульства. Дубовая дверь в первом этаже.
Они вошли в небольшую комнату. Вдоль стены обычные канцелярские шкафы. Три письменных стола, на одном пишущая машинка «Ремингтон» и, конечно, громадный сейф. Два зарешеченных окна, выходящих во двор.
За одним из столов сидел чиновник. И хотя он был в партикулярном парижском пиджаке и пестром галстуке, Бахтину показалось, что надет на нем зеленый мундир его родного департамента. Чиновник встал, наклонил голову. – Александр Александрович ждет.
Вторая комната производила совсем другое впечатление. Обставлена она была дорого и со вкусом. Из-за стола красного дерева, поднялся высокий человек и протянул руку.
– Рад, душевно рад видеть знаменитость нашу.
Голос у него был низкий, приятный, с модуляциями. Так обычно говорят провинциальные трагики.
С раннего детства ему внушали, что можно, а чего нельзя, что прилично, а что нет. И эти глупые наставления, родительские, офицера-воспитателя в корпусе, ротного в юнкерском училище, старшего по чину в службе, висели на человеке, словно тяжкие вериги. Да еще литература добавляла свою лепту. Мрачная, исповедальная, душу разворачивающая русская литература.
А часы прицокали к полудню. Пора к статскому советнику Красильникову. У ворот посольства уже знакомый ротмистр. – Прошу.
Мимо привратника ротмистр провел Бахтина, не к входу в посольство, а правее, к зданию консульства. Дубовая дверь в первом этаже.
Они вошли в небольшую комнату. Вдоль стены обычные канцелярские шкафы. Три письменных стола, на одном пишущая машинка «Ремингтон» и, конечно, громадный сейф. Два зарешеченных окна, выходящих во двор.
За одним из столов сидел чиновник. И хотя он был в партикулярном парижском пиджаке и пестром галстуке, Бахтину показалось, что надет на нем зеленый мундир его родного департамента. Чиновник встал, наклонил голову. – Александр Александрович ждет.
Вторая комната производила совсем другое впечатление. Обставлена она была дорого и со вкусом. Из-за стола красного дерева, поднялся высокий человек и протянул руку.
– Рад, душевно рад видеть знаменитость нашу.
Голос у него был низкий, приятный, с модуляциями. Так обычно говорят провинциальные трагики.