JК
Персик :: Адлер Элизабет
Страница: 2 из 588Дрожа, она положила свою ношу, поправила голубое одеяло и проверила булавку, скалывающую его. Подняв глаза, девушка прочитала надпись, сделанную металлическими буквами: «Мэддокский благотворительный приют. Основан в 1885 году». Ее взгляд упал на неподвижный голубой сверток.
– Никаких записок, – предупредил мужчина, – никаких пометок, иначе они смогут выследить тебя.
Ветер насквозь пронизывал ее, и она с сомнением взглянула на полированный латунный дверной колокольчик. Можно было бы позвонить и убежать, прежде чем кто-нибудь ответит. Но вдруг она не успеет?
Свет лампы выхватил бледные ноги и пурпурные туфельки на шпильках, когда девушка повернулась и побежала, легко и быстро, обратно по дорожке, к машине, к любовнику. Она была свободна.
Внезапный рев мотора разбудил ребенка. Вырываясь из кокона своих одеял, он начал пищать, тоненький звук становился все громче и громче, пока не перешел в плач. Великий плач гнева.
Две женщины во фланелевых ночных сорочках и папильотках отодвинули массивные задвижки и открыли дверь.
– Еще один ребенок, – сказала одна из них.
– Третий в этом месяце; что мы будем делать с ними? Людям не следует рожать детей, которых они не хотят, – проворчала вторая, наклоняясь, чтобы поднять пищащий сверток. – О, Боже, этот принесет нам много хлопот, послушай, как он кричит.
– Я позвоню в полицию, – сказала вторая, – она не могла далеко уйти.
– Я слышала звук отъезжающей машины.
– Никаких записок, – предупредил мужчина, – никаких пометок, иначе они смогут выследить тебя.
Ветер насквозь пронизывал ее, и она с сомнением взглянула на полированный латунный дверной колокольчик. Можно было бы позвонить и убежать, прежде чем кто-нибудь ответит. Но вдруг она не успеет?
Свет лампы выхватил бледные ноги и пурпурные туфельки на шпильках, когда девушка повернулась и побежала, легко и быстро, обратно по дорожке, к машине, к любовнику. Она была свободна.
Внезапный рев мотора разбудил ребенка. Вырываясь из кокона своих одеял, он начал пищать, тоненький звук становился все громче и громче, пока не перешел в плач. Великий плач гнева.
Две женщины во фланелевых ночных сорочках и папильотках отодвинули массивные задвижки и открыли дверь.
– Еще один ребенок, – сказала одна из них.
– Третий в этом месяце; что мы будем делать с ними? Людям не следует рожать детей, которых они не хотят, – проворчала вторая, наклоняясь, чтобы поднять пищащий сверток. – О, Боже, этот принесет нам много хлопот, послушай, как он кричит.
– Я позвоню в полицию, – сказала вторая, – она не могла далеко уйти.
– Я слышала звук отъезжающей машины.