JК
Побег (Фонтан желаний) :: Деверо Джуд
Страница: 294 из 305И я всегда думала, и папа тоже…
Взорвавшись от ярости, Тревис оборвал ее:
— Именно поэтому! — закричал он. — Этот твой чертов папаша! Ты в жизни любила только двоих: себя и Эзру Дженкинса!
Он на секунду замолчал и рукой, державшей стакан, повел в сторону висевшего над камином портрета.
— Ты никогда не понимала, каким был твой отец — гнусным и дешевым лгуном, способным украсть даже последний грош у ребенка. Я никогда не интересовался его делишками, зато видел, как с каждым днем ты все больше походила на него. Вспомни, как ты стала штрафовать ткачей за сломанные веретена.
В поднятых глазах Марго застыло отчаяние.
— Он не был таким. Он был хорошим и добрым…
Тревис с презрением прервал ее:
— Он был добрым только с тобой, и ни с кем больше.
— А я была бы добра с тобой, — с мольбой произнесла Марго.
— Нет! — резко ответил Тревис. — Ты бы меня ненавидела, потому что я никого не обманываю и не обкрадываю. Ты бы сочла это моей слабостью.
Марго не отрывала глаз от бокала.
— Но почему она? Почему эта тщедушная бесцветная крыса с английской свалки? Она не умела приготовить даже чашку чая.
— Ты и сама знаешь, что она не крыса со свалки, ты так не думала, когда потребовала у нее выкуп пятьдесят тысяч долларов. — Тревис вспомнил их встречу в Англии, и глаза его засверкали. — Тебе стоило бы увидеть ее, когда мы только встретились: грязную, испуганную, в разорванной ночной рубашке. Но говорила она как английская леди высшего круга. Она четко произносила каждое слово, каждый слог.
Взорвавшись от ярости, Тревис оборвал ее:
— Именно поэтому! — закричал он. — Этот твой чертов папаша! Ты в жизни любила только двоих: себя и Эзру Дженкинса!
Он на секунду замолчал и рукой, державшей стакан, повел в сторону висевшего над камином портрета.
— Ты никогда не понимала, каким был твой отец — гнусным и дешевым лгуном, способным украсть даже последний грош у ребенка. Я никогда не интересовался его делишками, зато видел, как с каждым днем ты все больше походила на него. Вспомни, как ты стала штрафовать ткачей за сломанные веретена.
В поднятых глазах Марго застыло отчаяние.
— Он не был таким. Он был хорошим и добрым…
Тревис с презрением прервал ее:
— Он был добрым только с тобой, и ни с кем больше.
— А я была бы добра с тобой, — с мольбой произнесла Марго.
— Нет! — резко ответил Тревис. — Ты бы меня ненавидела, потому что я никого не обманываю и не обкрадываю. Ты бы сочла это моей слабостью.
Марго не отрывала глаз от бокала.
— Но почему она? Почему эта тщедушная бесцветная крыса с английской свалки? Она не умела приготовить даже чашку чая.
— Ты и сама знаешь, что она не крыса со свалки, ты так не думала, когда потребовала у нее выкуп пятьдесят тысяч долларов. — Тревис вспомнил их встречу в Англии, и глаза его засверкали. — Тебе стоило бы увидеть ее, когда мы только встретились: грязную, испуганную, в разорванной ночной рубашке. Но говорила она как английская леди высшего круга. Она четко произносила каждое слово, каждый слог.