Да, признался он, похоже, что идея насчет Гретны-Грин принадлежала ему. Герцог сдвинул брови, услышав это.
— Послушай, Мэтт, я все-таки тебя не пойму, — сказал он извиняющимся тоном. — Ты говоришь, что она грозит привлечь тебя к суду за нарушенное обещание, но если ты не отказывался жениться на ней, то я не понимаю, почему это произошло! Почему она не бежала с тобой?
— Да она, пожалуй, и бежала бы со мной, — вздохнул Мэттью. — Дело в том, видишь ли, что она легко поддается влиянию. Но нанять карету для такой длинной дороги ужасно дорого, да еще издержки в пути, а я еще не закончил курс, я должен подумать о будущем и совершенно не представляю, откуда взять столько денег. Ты же знаешь, каков мой отец. Он такой шум поднимет, если я напишу ему, что мне нужны деньги. Даю десять против одного, что он обязательно спросит меня, зачем они мне. Он всегда это делает, будто я ребенок и должен во всем перед ним отчитываться. А просить у тебя, Джилли, — мне и в голову это не приходило, и даже если бы и пришло, то я бы этого ни за что не сделал, потому что это дошло бы до ушей моего дяди, что еще хуже. Поэтому, как ни верти, ничего не выходило, но сейчас я даже рад этому, потому что Белинда мне совсем не подходит — по правде говоря, я в этом совершенно уверен.
— Она сильно расстроилась, когда твой план провалился? — с любопытством спросил герцог.
— Да нет, ей-то все равно. Это все Ливерседж, который утверждает, что он ее опекун. Погоди, я покажу тебе его письма — у меня их два.. Дни твоей зависимости, очевидно, подошли к концу! Я пью за твою будущую блестящую жизнь! И как бы ты ни утверждал себя, третируя своих близких, запугивая слуг и наполняя собственный дом подкидышами, мошенниками из Ньюгейта, угловатыми школярами, и с какими бы отбросами общества ни водил дружбу, Адольф, мальчик мой, я салютую тебе! Ура!