Портреты   ::   Кендал Джулия

Я, правда, вскоре уехала на этюды в глухое местечко в Альпах и больше ничего об этой истории не слышала. Тогда я и представить себе не могла, что все это так близко коснется меня. На самом деле все началось пять лет спустя перед моей первой выставкой, и особенно ясно я вижу один день – день, словно вобравший в себя все то длинное и восхитительное французское лето.

Я помню то утро так отчетливо, как будто это было сегодня. Я только приступила к портрету Гастона, портрету, которому было суждено вовлечь меня в ужасную историю предательств и убийств и навеки изменить течение моей собственной жизни. Но обо всем этом мне предстояло узнать много позже. Тогда все казалось простым и понятным, И мне было важно только суметь передать на холсте, что такое Гастон.

– Гастон! Умоляю! Ты можешь побыть в покое?

Но было поздно, – я обращалась к пустому, залитому ярким солнечным светом пространству. Гастон был самым замечательным ребенком на свете, но и самой отвратительной моделью. Пытаться писать его было все равно, что писать натюрморт под названием «Перышко во время урагана».

Я оставила попытки работать, отложила уголь в сторону и принялась за ним наблюдать. Гастон – чудное созданье с густой шапкой непослушных темных волос, огромными карими глазами и напоминающим розовый бутон ртом, наподобие тех, что так любил писать на потолках часовен Микеланджело. Правда, сходство Гастона с ангелом на этом кончалось.