Портреты   ::   Кендал Джулия

Кажется, они заметили, как я выходила из дома, и потому ускорили шаг. Я понимала, что волноваться сейчас глупо, но ничего не могла с собой поделать. Это был решающий миг, – я должна была обрести новую семью.

Макс отпустил руку Дэниела, что-то шепнул ему, и мальчик бегом бросился ко мне.

– Мадемуазель, – повторял он, – мадемуазель...

Я опустилась на колени, протянула к нему руки и прижала к себе.

– Мадемуазель, спасибо, что вернули меня моему папе, – сказал он, а потом его плечики затряслись, он начал всхлипывать и уткнулся мне в шею. Я почувствовала, что тоже плачу, и беспомощно залепетала всякую чепуху. Спустя несколько минут к нам подошел Макс, и у него тоже были влажные глаза. Я поцеловала Дэниела и заставила себя встать.

– Ну вот, малыш, – сказала я, глядя на него с улыбкой, – как ты себя чувствуешь теперь, когда знаешь правду?

– Меня зовут Дэниелом, мадемуазель, – ответил он, беря Макса за руку и заглядывая ему в глаза. – Я Дэниел Лейтон. Хорошее имя, да?

– Даже очень, – подтвердила я.

Я так и не узнала, что произошло между Дэниелом и Максом за этот час, и никогда не спрашивала. Но потом мы еще немного поговорили втроем и обсудили кое-какие подробности. Дэниел несколько раз сказал что-то резкое о Софии, заметив, что, может быть, было бы лучше, если бы его матерью оказалась все-таки Жозефина.

– И прекрасно, что она уезжает, и я ее не увижу, потому что я могу ей нагрубить и сказать, что я ее ненавижу.