После любви   ::   Платова Виктория

Ни при каких обстоятельствах. И сделаю все, чтобы и впредь не слышать его. Раньше все было совсем по-другому. Даже в мои первые месяцы в Эс-Суэйре все было по-другому. Откуда только не доносилось его имя, части его имени, буквы его имени!..

Рыбный рынок.

Когда-то, во времена деда Доминика, он был намного больше, чем сейчас. Но и нынешний – он в состоянии поразить воображение. Груды сетей (с крупными ячейками, с мелкими ячейками) – в них копошатся многочисленные чайки и немногочисленные женщины в пестрых лохмотьях. Чайки выбирают мелочь, оставшуюся от улова, женщины чинят сети. Разделочные столы расставлены прямо на причалах, в лотках копошатся крабы и сваленные в груду королевские креветки, акульи тела отливают серебристым металликом. Запах сырой рыбы смешивается с запахом жареной во фритюре, дым из самодельных мангалов и грилей поднимается к небу. После обеда рыбаки устраиваются отдыхать здесь же, на сетях, в обществе чаек и моллюсков – самая настоящая сиеста, освещенная (освященная?) жарким послеполуденным солнцем.

Определенно, рыбный рынок лидировал по частоте упоминаний. По их изощренности. Связано ли это с самой рыбой – холодной, безжизненной, ослепительно прекрасной? Связано ли это с чешуйками, остающимися на губах, на пальцах? – и не только там, они появлялись и в местах, защищенных от какого-либо вторжения: на груди, животе, тыльной стороне бедер, там, куда Он любил целовать меня до того, как я стала идиоткой, снедаемой порочной страстью.