Право первой ночи   ::   Красавина Екатерина

— Сестре некогда, — в один голос восклицают маман с папашкой.

— В самом деле? — не унимаюсь я. — Она что у нас, вкалывает по три смены?

— Я действительно занята. — Голосок моей сестренки Ники окончательно добивает меня.

— А я что вам? Ослица двужильная?

Но по молчанию я могу сделать вывод, что мою шутку никто не оценил. Ее просто никто не заметил. Я глотаю злые слезы, беру пакет, деньги на буфете и выскакиваю в коридор.

— Подожди, — кричит мне мать. — Ты хоть знаешь, что покупать?

— Догадываюсь.

Она закатывает глаза и перечисляет монотонным голосом:

— Хлеб — раз, молоко — два.

— Папашке пиво — три, — подхватываю я.

— … Пиво — три, — бесстрастно повторяет маман.

Я украдкой смотрю на нее и думаю: неужели я буду через несколько лет точно такой же — расплывшейся, обрюзгшей? Буду ворчать на весь мир и ходить с вечно недовольным выражением лица. Впрочем, мать не всегда была такой. На старых фотографиях это — девушка с хорошей фигурой, длинными вьющимися волосами и большими серыми глазами. Она часто рассказывала о том, что отец обожал ее в то время, носил на руках и бешено ревновал к каждому фонарному столбу. И куда что делось, вздыхала она. Что делось, подтруниваю я, — обожание или папашка? Она смотрит на меня, не сразу вникая в смысл сказанного. Наконец она тихо шепчет: «Молодость… Куда ушла молодость?» Ясненько, бодро подхватываю я, пропала молодость. Молодость, ау!

Но моя мать шуток не понимает.