Принц полуночи   ::   Кинсейл Лаура

Он бы рисовал, живя спокойно и осмотрительно — продолжал бы существовать так, как он это делал после взрыва, отнявшего у него слух и чувство равновесия. Здесь он ходил медленно, старался не рисковать понапрасну. В дни деревенских праздников он никогда не танцевал, не играл в шары, и он не стал бы пытаться сесть на лошадь, даже если бы сердце позволило ему заиметь другого коня после Харона.

До приезда Ли он не отдавал себе отчета, насколько инстинктивно осторожными и сдержанными стали его движения. Внезапно он словно увидел со стороны не только, как он ведет себя в приступе головокружения, как спотыкается, падает, но и то, как он расчетливо сдерживается, оберегая себя. Раньше он этого не замечал.

Ему еще предстояло признаться ей в глухоте. Он знал, что хотя она заметила кое-какие странности, но, казалось, еще не поняла их причину. Она просто думала, что он не в себе, потому что смотрит на что-то, чего она не видит. Поэтому он продолжал скрывать истину, хотя даже себе не смог бы объяснить, почему, скрывал так же, как притворялся, будто для него ничего не значило упаковать свои картины и инструменты, закрыть их чехлами и ветошью.

Коль дю Нуар был его коконом, и он не хотел оставлять его.

Но в нем бродили теперь и другие желания. Он не мог забыть Сада и его золотые монеты, выражение лица маркиза, когда, подняв глаза, он увидел в дверном проеме С.Т. и Немо. Он думал о белоснежном теле Ли в лунном свете.