JК
Принц полуночи :: Кинсейл Лаура
Страница: 44 из 505сидел, уйдя мыслями в прошлое. В Ли Страхан было что-то такое, что воскрешало в его памяти былое во всей славе и муке. Каким, блистательным безумцем был он тогда — полон жизни и сил, каждый шаг — рискованное предприятие, каждая ставка — состояние; даже память о былом казалась реальнее настоящего…
Харон в безлунную ночь, черная тень с серебряными подковами, крики и золото вспышек пистолетной стрельбы…
Он закрыл глаза. Он чувствовал, как сильнее забилось сердце, вновь ощутил прежнее возбуждение. Он снова чувствовал маску на лице, тяжесть черного плаща, запах конского пота и металла на перчатках. Горло обжигал холодный воздух, оно пересыхало в горячке сабельного боя, когда нужно было то пришпоривать, то осаживать Харона: шаг вперед, шаг назад, пируэты, броски. Блеск серебряных копыт в ночной тьме: лошадь-призрак, летящая по воздуху.
Надменность, расчет при жарком внутреннем возбуждении вели его тогда по жизни. Он двигался в полутьме-полусвете между богатством и ужасающей нищетой, где его ремесло вовсе не казалось преступным — при такой глубокой несправедливости, царящей на свете. Он тщательно выбирал, кого поддерживать, а кого преследовать. Он следил за своими живыми мишенями, тенью скользя за ними по светским гостиным, ухоженным паркам и сверкающим, маскарадам; джентльмен, такой же, как все, вне подозрений, надежно защищенный уважаемым старинным именем Мейтландов, он выбирал себе самых слепых, самодовольных и самовлюбленных.
Но он не был борцом за великую идею.
Харон в безлунную ночь, черная тень с серебряными подковами, крики и золото вспышек пистолетной стрельбы…
Он закрыл глаза. Он чувствовал, как сильнее забилось сердце, вновь ощутил прежнее возбуждение. Он снова чувствовал маску на лице, тяжесть черного плаща, запах конского пота и металла на перчатках. Горло обжигал холодный воздух, оно пересыхало в горячке сабельного боя, когда нужно было то пришпоривать, то осаживать Харона: шаг вперед, шаг назад, пируэты, броски. Блеск серебряных копыт в ночной тьме: лошадь-призрак, летящая по воздуху.
Надменность, расчет при жарком внутреннем возбуждении вели его тогда по жизни. Он двигался в полутьме-полусвете между богатством и ужасающей нищетой, где его ремесло вовсе не казалось преступным — при такой глубокой несправедливости, царящей на свете. Он тщательно выбирал, кого поддерживать, а кого преследовать. Он следил за своими живыми мишенями, тенью скользя за ними по светским гостиным, ухоженным паркам и сверкающим, маскарадам; джентльмен, такой же, как все, вне подозрений, надежно защищенный уважаемым старинным именем Мейтландов, он выбирал себе самых слепых, самодовольных и самовлюбленных.
Но он не был борцом за великую идею.